— Это ведь касается только меня. — Вилкс пожал плечами. — Не думаю, чтобы ему очень поверили там. Но, конечно, каши с ним не сваришь, и он может помешать нашему делу, когда окажется в Лондоне.
— Ну, я этого не думаю, — Будрис был невозмутим. — Лидумс объяснит, что Эгле не прав. Хотя при желании он действительно может доставить нам неприятности. Помните, он как-то бросил, что еще «скажет свое громкое слово»! Это было, кажется, после того, как вы попугали его за трусость.
— Он и есть трус! — с внезапной ненавистью воскликнул Вилкс. — И ему ничего не стоит оклеветать своего же товарища! Я помню его еще по школе, он и там наушничал, как мог. До сих пор жалею, что пришлось взять его в свою группу. Если бы не его приставания и нервозность, Лаува никогда бы не пошел на легализацию. Он виноват в том, что бедняга Лаува не выдержал той проклятой зимы взаперти…
— Вы, кажется, чересчур усложняете дело, Вилкс. Лаува просто устал от неустроенности своей жизни, к тому же у него тут жена. Эгле, пожалуй, ни при чем. Правда, он постарается обвинить вас в неосмотрительном доверии к Лауве. Вы, вероятно, могли не выпускать этого Лауву из-под своего контроля. Но это уж ваш личный, так сказать, спор…
— Да, мы с Лидумсом могли бы больше сделать для нашего дела без этого неврастеника, — Вилкс механически крутил в пальцах сигарету, не замечая, как из нее сыплется табак. — Он, конечно, просто со злости на то, что вы мне больше доверяли, постарается принизить нашу роль, когда окажется в Англии… — Он говорил вяло, приглушенно, но видно было, что ум его напряжен. Вдруг он выпрямился, как будто на него снизошло божье благоволение, громко сказал: — А вы знаете, мы можем его оставить здесь на некоторое время.. Только сказать об этом ему надо в день отъезда. И лучше будет, если это скажете вы. Вас он не посмеет ослушаться.
Больше он не мог сдерживаться, вся его ненависть к этому трусу, подонку, ублюдку вырвалась наружу, и было ясно, что он согласен не только с тем, что Эгле лучше оставить здесь, он был бы только рад, если бы эта серая тень человека вообще никогда не вернулась в жизнь.
— Ну что же, мы еще подумаем об этом, — спокойно сказал Будрис, поднимаясь.
Возвращаясь в лагерь, Вилкс нет-нет да и улыбался со злорадным удовольствием. Да, этот Будрис — молодец! Как он точно продумал, что Эгле постарается умалить роль Вилкса, Лидумса, да и всей группы, когда вырвется в Англию! Хотя бы для того, чтобы лишить Вилкса заслуженной награды! Так вот пусть же посидит здесь еще с годик, может, поумнеет, наконец, поймет, какое маленькое место он занимает в жизни!
В начале сентября Будрис еще раз порадовал Вилкса: устроил совещание «лесных братьев» с участием четырех легально проживающих его единомышленников.
Вот когда Вилкс увидел, наконец, тех, на кого будет опираться Англия!
В темном лесу, пронизанном багровым светом костра, тесным кружком сидели четверо незнакомцев. Хозяевами импровизированного ночного приема были Лидумс и Будрис. Между сидящими была расстелена скатерть, на которой стояли бутылки армянского коньяка, русской водки, жбаны и кувшины домашнего пива, разложена всевозможная снедь, какой давно уже не приходилось отведывать «лесным братьям» из группы Лидумса. Оказалось, что каждый из участников совещания постарался для этой дружеской встречи.
Вилкса и Эгле представили сидящим как эмиссаров английской секретной службы, прибывших нелегально в Латвию для установления контакта.
Все поднялись и стоя исполнили гимн буржуазной Латвии и гимн лесных братьев. Голоса были хриплые, мало музыкальные, но воодушевления хватило бы на целую капеллу.
Эгле, обрадовавшись развлечению, пристроился к делегату из Латгалии. У того за спиной стоял еще неразвязанный рюкзак, из которого аппетитно высовывались горлышки бутылок дорогого вина.
— Где это вы раздобыли? — поинтересовался Эгле.
Делегат, рыжий, с нечесаной бородой детина, выдернул бутылку розового муската, гулким ударом ладони под донышко выбил пробку — Эгле еще никогда не приходилось видеть, чтобы таким способом открывали вино, — водку-то он и сам мог бы открыть точно так же, — вино забурлило, становясь похожим на живую кровь, и полилось в стаканы. Делегат усмехнулся, сказал:
— Государство выдало!
Эгле восхитился этим «острым» каламбуром. Именно, именно, государство выдало! Вот как надо жить! А этот преснятина Лидумс боится потревожить государственную торговлю. После прошлогоднего налета на кассира ни одной акции! Да разве так должны действовать «лесные братья»? Они должны шуметь, греметь, воевать!
Прикончив третью или четвертую бутылку розового вина, Эгле как-то и не заметил, что большинство делегатов окружили Вилкса. Ах да, дают поручения! Ну черт с ними! Он все пытался выспросить у латгальца, а много ли в Латгалии аэродромов и воинских частей, а где они расположены, а может ли латгалец принять представителей из-за границы и обеспечить их убежищем?