Обхватив себя руками, я пыталась согреть остатки души. Только вот ничего уже не грело. Солнце погасло, забрав с собой тепло, и мне негде было искать утешения.
Мужские руки подняли меня на ноги и оттащили подальше от воды. Я уткнулась носом в широкую грудь, ища защиты, и взвыла раненым зверьком, забитым и загнанным. Глен обнимал меня, прижимал к себе, и целовал мои волосы, а я хваталась за его плащ, сжимала его в ладонях, и кричала.
Туман спрятал нас от всего мира, от Мортема. Устилая землю, он вырвал из сердца мою печаль, оставив засыпать в руках того, кому я все еще не могла доверять. Лес тихо перешептывался треском веток о двоих, что искали спасения друг в друге, каждый по-своему, но безумно и отчаянно желая быть понятыми.
***
Последняя неделя на острове далась мне тяжело. Я практически ни с кем не разговаривала, на занятиях постоянно уплывала в свои мысли, теряя нить рассказа преподавателей. Я была переполнена мыслями и невысказанной болью. Я скорбела о мортах, потерявших все, даже свободу, но все еще запуганных, о их истерзанных сердцах и незаживающих ранах. Но мне было не так плохо, как Хибики.
Девушка не смогла вернуться в реальность. Ее остекленевший взгляд и пустое выражение лица никуда не девались. Она сидела, не двигаясь, не ела, казалось, даже не дышала. Отец забрал ее домой, в Японию, чтобы помочь восстановиться, и никто не посмел ему перечить.
Я смотрела на Хибики, и мне становилось страшно. Насколько же сильно увиденное потрясло ее и без того нестабильный разум? Я пыталась расспросить Натсуме, но парень стойко молчал. Я видела, что он понемногу вытягивал из сестры боль и страх, переживая их на себе, но сколько там было тех эмоций, что ему еще предстояло забрать?
Я боялась стать такой же, как и она. Утонуть в своем безумии. Некому было спасти меня. Я осталась один на один в борьбе за собственное сознание, и понятия не имела, кто проигрывал.
В день перераспределения на экзамен трудно было выползти из постели. Необходимость встретиться с друзьями тяготила меня, но я понимала, что должна. София и Натсуме начали отдаляться, но я не хотела вот так разом их отталкивать. Я обманывала себя, говоря, что не нуждалась в друзьях, но сама себе не верила.
В класс я вошла едва не самой последней перед самым началом. София обняла меня, шепча на ухо, что рада меня видеть, и я выдавила из себя улыбку, в которой подруга нуждалась. Натсуме лишь кивнул. Его голова была полна чувств сестры, и я удивлялась, как парню удавалось оставаться вменяемым.
Когда в кабинет вошла Джулиана Томпсон, повисла тишина. Ученики переглядывались, пытаясь определить, с кем и куда придется отправиться через год. Я безразлично таращилась на столешницу, рассматривая узор дерева.
Мисс Томпсон принялась зачитывать списки. Всех поделили на три группы. Одна должна была отправиться в место военного конфликта, вторая – в место эпидемии, третья – в место природной катастрофы. Однажды я задумалась, по какому принципу распределяли учеников в различные точки мира. Я даже не могла с точностью сказать, какое событие казалось мне страшнее остальных.
– … Алистор Кэрк, София Хоменко, Эмиль Мирзаян, Гюнтер Шильдкнехт, Айви Блумфилд… – читала мисс Томпсон.
София обеспокоенно посмотрела на меня, но слова директора не произвели никакого эффекта. Быть может, все произошедшее за семестр настолько измотало меня, что, оказавшись в одном списке с Гюнтером, я просто смирилась. Еще неделю назад я бы испугалась, но страх потерять Эвон был куда сильнее вражды с немцем. Я хотела всеми силами удержать душу, не дать ей исчезнуть, ведь я была всем, что у нее осталось.
Стоило огласить списки, как комната заполнилась шумом. Одни радовались, другие переживали. Я же восприняла все как должное, как очередное испытание, которое нужно преодолеть. Все, что нужно, ради себя, ради Эвон. Ради нас двоих, отныне и навеки. Она единственная, кто будет со мной всю жизнь, не смотря ни на что, и именно это я должна сберечь.
Выходя из класса вместе с друзьями, я натолкнулась на Гюнтера. Он и Бласка что-то обговаривали. Заприметив меня, парень расплылся в насмешливой улыбке.
– Увидимся через год, крольчишка. Не растеряй всю свою прыть, я буду ждать встречи.
Одарив немца безразличным взглядом, я направилась прочь.
Дым, ворвавшийся в голову, не стал неожиданностью. Я была к нему готова, я ждала его. Вязкая мгла, сквозь которую я не могла прорваться в поисках себя. За семестр парень научился лучше контролировать свою способность.
«Ты принадлежишь мне, Ривэрто. Моя любимая игрушка. А я не люблю делиться, помни это».
– Что он сказал тебе? – спросила София, стоило дыму рассеяться.
Я не ответила. Это больше не имело значения. В голове крутилось только одно: я еду домой.
Я, наконец, еду домой.
========== Часть 2. Морт ==========
197* год
Ноги нещадно ныли. Кости, не успевшие срастись до конца, напоминали о том, что могли сделать с ней преследователи. В веренице тоннелей они постепенно приближались, практически дыша ей в спину, и девушка, захлебываясь слезами, мысленно молила о чуде. Обволакивающая тьма не служила пристанищем, не спасала, лишь создавала иллюзию защиты. Именно здесь беглянка была уязвимой, во тьме, пристанище Теней.
Внезапно ее пальцев коснулась чужая рука, до боли знакомая и родная. Кровь забурлила, вспенилась, и где-то внутри открылся крошечный краник, пускающий по телу запас сил, хранившихся до скверных времен. Страх, сковавший легкие, отпустил, и девушка вдохнула полной грудью, несясь прочь из лабиринта.
Лунный свет, пробившийся сквозь тьму, стал спасением. Пара, держась рука об руку, выскочила наружу, под шум океана. Мокрый песок лип к плащу, наполняя его влагой. От стен тоннеля все еще отражался эхом стук шагов Теней, настигающих свою добычу.
– Ты должна бежать, – юноша коснулся лица спутницы, убирая за ухо растрепавшиеся волосы.
Высохшие едва слезы снова подступили к глазам.
– Я тебя не оставлю, Джеймс, слышишь? – яростно шептала девушка. – Я сражалась не ради того, чтобы потерять тебя.
Его взгляд, такой теплый и слишком спокойный, разрывал ее изнутри. Как он мог так безразлично разбрасываться собственной жизнью? Как мог даже подумать о том, что она оставит его на растерзание, спасая собственную шкуру? Она стойко стерпела побои, допросы, смерть семьи, только бы он был в порядке, только бы его не коснулась жестокая рука Сената, убивающая все, к чему прикасалась.
– Хиллеви, послушай, – парень нежно обхватил ее лицо ладонями. – Ты должна выжить. Не ради меня, не ради себя самой. Это всего лишь начало, и тебе отведена в нем важная роль, но не главная. Найди ее, – Джеймс наклонился к самому ее уху, ласково нашептывая каждое слово. – Найди дочь солнца. И расскажи ей все, с самого начала. Расскажи ей правду. Она поймет. Прошу тебя, стань началом конца, разорви этот круг.
– Пожертвовав тобой? – девушка вырвалась из его объятий. – Пожертвовав нами? Зачем мне жизнь, если тебя в ней больше не будет?
На смену слезам пришла злость и негодование. Он просил о невозможном. Хиллеви не хотела слушать, хотела заткнуть уши, только бы не знать, о чем еще хотел попросить ее человек, которого она до безумия любила. Это все казалось слишком неправильным. Начиная революцию, она никогда не думала, что потеряет его. Если бы она только знала, никогда не позволила бы совершить предательство, отступить от закона. Если бы она только знала…
– Хиллеви, пожалуйста. Ты единственная, кому я могу доверять. У нас слишком мало времени. Беги сейчас, пока еще есть шанс уберечь одного из нас. Не разрушай это. Если умрем мы оба, все будет напрасно.
Девушка подлетела к Джеймсу и яростно впилась в его губы, пытаясь заглушить боль, заглушить слова, прозвучавшие в свете луны. Сердце разрывалось внутри и приносило невыносимые мучения. Она забыла о сломанной ноге, о побоях и шрамах, что еще не успели затянуться. Она готова была пережить это вновь, только бы остаться с ним, до самого конца.