А потом отрывисто приказал:
— За мной, бегом марш!
Вест механически выполнил команду и только спустя пару минут понял, что пятнистые, как маскхалат, куполообразные бараки тренировочного лагеря остались далеко позади, а они с офицером-наставником бегут по направлению к морю.
Эта пробежка мало чем походила на уже ставшие привычными марш-броски. Легко передвигая ноги, без дополнительной нагрузки на плечах, глубоко вдыхая грудью, не стянутой ремнями формы и снаряжения, пахнущий морем воздух, Вест будто парил над плотным песком. Удивляясь тому, что впервые за полгода обратил внимание на изысканную красоту здешнего пейзажа. Особенно впечатляли полупрозрачные, стеклянно-хрупкие стволы, единственно прижившихся на Инокине, карликовых олив, умудряющихся находить влагу и собираться в рощицы даже на склонах барханов.
Хотя, с другой стороны, что же здесь странного? Да, к морю и обратно бегалось не одну сотню раз, но — непременно в строю. А передвигаясь в колонне, видишь только затылок своего товарища. Вертеть при этом головой и глазеть по сторонам не рекомендуется. Проще простого сбиться с шага, дыхания и создать проблемы не только себе, но и всей орте. Непреложный армейский закон слаженности и взаимопонимания — действуй как все. Это ж в какое диво превратилась бы, скажем, самоходка, если бы хоть один трак из ее гусениц решил полюбоваться окружающими красотами? Так и солдатский строй крепок монолитностью и целеустремленностью.
Зато теперь, когда офицер-наставник доверил Весту охранять свою спину, смотреть в оба было прямой обязанностью кадета. И хоть на Инокине ничто и никому не угрожало Устав, пропитанный кровью погибших бойцов, категорически запрещал янычарам, не зависимо от звания и опыта, любые одиночные перемещения за пределами лагеря или базы.
Впервые оказавшись в спайке, да еще ведомым у офицера-наставника, Вест так проникся собственной значимостью, что едва не влетел в спину ортному, когда тот остановился у кромки воды.
Ласковое и умиротворенное, как и сама Инокиня, прозрачно-синее море преданно и смиренно лежало у его ног, теплыми языками волн, вылизывая потные ступни человека. Только хвостом не виляло…
— Нравиться? — неожиданно спросил одабаши.
— Очень! — искренне ответил Вест. — У нас, на Обстинатке даже запруды штормят.
— Смешно, — улыбнулся уголками губ офицер, давая понять кадету, что оценил юмор.
— Какие шутки, — чуть недоуменно взглянул на наставника Вест. — Без страховочного линя, в воду даже в легком гидрокостюме далеко не каждый отважиться залезть. Да и то — надо сперва допуск у спасателей получить.
— Вот как? — удивился наставник. — А разве ты не с Альфы Тельца?
Тот факт, что офицер-наставник не знает климатических особенностей Обстинатки сам по себе, еще ничего не значил, — мало ли в освоенном Империей пространстве планет, — но в совокупности с тем, что он не ознакомился с биографией кадета, наводила на определенные размышления. И в другое время Вест обязательно насторожился б, сложив вместе два и два, но безмятежность моря и всей окружающей природы, сыграли с парнем плохую шутку.
— Нет, мои родители сменили место жительства и перебрались на Гею, когда мне исполнилось одиннадцать лет. А на следующий год… — Вест проглотил вязкий комок, подступивший к горлу и чуть сипло закончил. — Я остался один…
И тут наставник совершил еще один не уставной поступок. Шагнув ближе, одабаши с непонятной нежностью погладил кадета по коротко остриженным волосам.
— Ничего, парень. Держись… Здесь всем приходилось терять родных и близких. Увы, так устроен мир. И чем старше ты становишься, тем чаще сталкиваешься с этой неприятной стороной жизни.
— А вот и нет! — зло выкрикнул Вест, отстраняясь от офицера. — Я никогда больше не буду рыдать на похоронах. Я — янычар!
— Это верно, — кивнул головой наставник. — С благословения Императора, Оджак предоставляет каждому из нас шанс залечить старые раны и попытаться не нажить новых. Вот только жизнь, кадет, как вода, сумеет просочиться даже в самую микроскопическую трещину. Если только ты не намерен постоянно, до самой смерти, ходить в гидрокостюме и повсюду таскать за собой страховочный линь.
— Я не совсем понял вас, офицер-наставник… — растерялся Вест. Для него, родившегося и выросшего на Обстинатке, сравнение было достаточно емким, но слишком уж витиеватым.
— Не бери в голову, янычар. Со временем сам во всем разберешься и поймешь: что к чему… А пока — видишь эту безбрежную синеву? Она тоже терпеливо дожидается своего часа. Давай, парень, до подъема еще тридцать шесть минут, успеешь поплавать. А я — так и быть — поработаю наблюдателем. Хотел сам искупнуться, но тебе нужнее… — и, видя, что Вест замешкался, ортный командным тоном отчеканил. — Чего застыл, кадет?! Был отдан приказ: искупаться!