Матери своей я никогда не знала, хоть иногда и возникало желание узнать, куда же она делась. Вот только отец никогда не горел особым желанием делиться конкретно этой информацией, при этом расстраиваясь и становясь хмурым.
Быть причиной его плохого настроения мне совершенно не нравилось, потому с расспросами я завязала очень быстро. Особенно с появлением в нашем доме Зуси. Зусильда, женщина невообразимых размеров и добрая душой, стала приходящей нянькой, которая заменила мне мать, а иногда и отца, когда тот из-за расследования мог по нескольку дней не появляться домой, а потом приползать в полуживом состоянии, падать на кровать без сил и что-то неразборчиво бормотать во сне.
Подобное положение вещей не могло радовать такую маленькую девочку, которой я была тогда – желавшую постоянное присутствие родного человека рядом. И только страх потери, после одного серьезного ранения отца, с которым он провалялся больше недели в больнице, заставило меня отринуть все надуманные претензии и требования, просто радуясь тому, что он жив.
Но это от горького события в нашей общей доли - все равно не спасло.
Отца не стало и именно Рад Гинс помог мне и подсказал, куда направить свои устремления, раз я так яростно в столь юном возрасте хочу найти виновных в его гибели и отомстить. Возможно, он тогда еще и считал, что это всё блажь максималисткой юности и со временем я остыну и брошу это грязное дело, но… оказался неправ – упрямства мне, как и покойному отцу, в некоторых вещах было не занимать.
С его рекомендациями и моим уровнем подготовки по общим дисциплинам я достаточно легко поступила в университет на факультет уголовно-правовых дисциплин, магической криминалистики и судебных экспертиз. А вот дальше… Исключительно из-за упрямства я не вылетела с факультета еще по окончанию первого семестра.
«Девушкам не место в дознавателях?..»
«Слабые телом – слабы духом?..»
«Чем ты собираешься прикрывать своего напарника в бою, Вижнец, когда забеременеешь? Своим вздувшимся пузом?..»
Это самое цензурное, что довелось мне услышать от собственных преподавателей и некоторых сокурсников. И не потому, что я была девушкой. Кроме меня на курсе, как и на всем факультете, было достаточно представительниц слабого пола. А из-за своего не совсем высокого происхождения. Представителям обедневших дворянских родов обоих полов, нечего делать среди высшей аристократии. Именно эту мысль мне так старательно доносили из года в год.
Самым же ярым приверженцем идеи был один тех самых аристократов, который, не щадя своего времени и фантазии с упорством достойным лучшего применения, устраивал для меня на протяжении всей учебы мелкие и крупные неприятности.
Ядо Ражский был тем еще засранцем. Но засранцем красивым той неправильной красотой, что вызывает приятный холодок вдоль позвоночника при первой же встрече и понимание глубины ямы, в которую ты попала, при второй.
Да я попала. Точнее – пропала. По-другому и не опишешь то моё состояние, в котором я пребывала на протяжении всей учебы. Чего мне стоило скрывать свои эмоции – отдельный разговор. Так же, как и то – насколько больно было получать удары в спину именно от него.
Красавчик Ядо никогда бы и не взглянул на какую-то бедную, как эсписова мышь, девчонку, что занимала не своё место, по его мнению. О том, что будущую грозу всех преступников ждёт стремительная карьера в Центральном Управлении, шептались весь последний курс. И мне уж точно не улыбалось терпеть его насмешки и боль собственной души всю оставшуюся жизнь. Потому я, наведя по-тихому справки о начальниках управления нескольких заинтересовавших меня городков, сразу же попросилась в Загури.
Что ж, все что не убивает – делает нас сильнее? Это правда.
В Загури я смогла создать себя заново. Нет, были и подколки, и ехидство, но другое – доброе. Приходилось в первое время, как новичку, набиравшемуся практического опыта, впахивать за троих. И я не жаловалась, зато сумела подтвердить свой профессионализм. Что не просто так штаны протирала в университете. Дознаватели такого уровня образования редко оказывались в подобном захолустье, потому начальство меня ценило и… не берегло. По мере сил и возможностей эксплуатируя во благо общего дела на всю катушку. Я не жаловалась, ведь падая от усталости на кровать в полуживом состоянии думаешь только о самых приземленных вещах – пожрать и поспать. О парнях и, тем более, каких-то там чувствах думать сил не остаётся. И не жалела – работа, как ни странно, оказалась интересной и захватывала с головой.