Я возвышаюсь над большинством посетителей, когда вхожу. Люди едят и смеются за переполненными столами, а некоторые другие стоят за барной стойкой и других высоких столах. Однако из–за моего телосложения или татуировок — а может, и того, и другого — толпа расступается передо мной, и через несколько секунд я замечаю Аарона за стойкой, разговаривающего с одной из официанток.
В ту секунду, когда его глаза встречаются с моими, он говорит ей что–то, что заставляет ее уйти, и натянуто улыбается в мою сторону.
— Кэл, привет. Спасибо, что пришел.
— Нет проблем.
— Давай отойдем куда–нибудь, где потише.
Я следую за ним в заднюю часть здания, где у него небольшой офис. Он не каждый день бывает в ресторане, поскольку занимается только деловым аспектом, но однажды парень сказал мне, что ненавидит работать дома, отсюда и офис.
Она состоит только из большого письменного стола, двух стульев и пары картотечных шкафов. Он садится на один из стульев, а я сажусь на другой.
Он откидывается назад, чувствуя себя настолько явно неловко, что становится почти неловко, и начинает.
— Итак, эм, я попросил тебя прийти, потому что хочу извиниться. — Я отдам ему должное, по крайней мере, он не прерывает зрительный контакт.
— Извинения приняты. — В любом случае, я не из тех, кто держит обиду. Это пустая трата времени и энергии, а у меня есть более важные вещи, о которых нужно беспокоиться. К несчастью.
Он моргает.
— Так просто? У меня была подготовлена целая речь и все такое.
Я ухмыляюсь, и он заметно расслабляется. Откинувшись на спинку сиденья, я жестом прошу его продолжать.
— Во что бы то ни стало, просвети меня. Я бы не хотел, чтобы идеально хорошая речь пропала даром.
Он ухмыляется в ответ, но секунду спустя черты его лица проясняются.
— Послушай, то, что я сказал, перешло все границы, и я ненавижу, что причинил тебе боль. Мы друзья, чувак, а друзья не сваливают это дерьмо друг на друга.
Я не говорю, что согласен, я просто киваю.
— Мне было тяжело. — Он качает головой, и я вижу сильную бурю, бушующую в его глазах, прежде чем он сморгнет свои чувства. — Я звучу как гребаный мудак, не так ли? У Грейс все гораздо хуже, а вот я здесь, ною о своих наклонностях защитника.
Должно быть, я тупо смотрю на него или, может быть, с шокированным выражением на лице, потому что он хмурится.
— Она тебе не сказала?
— Сказала мне что? — Мое сердце начинает бешено колотиться в груди. У меня такое чувство, что я знаю, что он имеет в виду, но я обещал, что не буду давить ни на нее, ни на него, и я намерен сдержать свое слово.
Я не удивлен его лояльностью.
— Забудь, что я сказал. — Он прочищает горло. — Я не хочу, чтобы ты думал, что это оправдание, но единственная причина, по которой я сказал тебе это дерьмо, это потому, что я люблю ее, и я чувствую эту первобытную потребность присматривать за ней. Я обещаю, что это не было личным, но, тем не менее, мне стыдно за то, что я тебе сказал.
«Ей не нужны друзья со скрытыми мотивами. Ей не нужно думать, что они заботятся о ней, когда все, чего они хотели с самого начала, это залезть к ней в трусики».
Его слова все еще ранят, ладно, но я чертовски понимающий ублюдок. Может, я и не знаю, что случилось с Грейс, но готов поспорить на свою жизнь, что это насколько ужасно, что заставило бы меня захотеть разорвать на части парочку ублюдков, как только я узнаю.
Кто знает, как бы я повел себя, если бы мы говорили о Мэдди. Возможно, хуже, чем это сделал Аарон, так что я понимаю.
— Все хорошо, чувак. Между нами, все нормально, — заверяю я его. — То, что ты сказал, вывело меня из себя, но это уже в прошлом.
— Спасибо. — В его голосе слышится нотка облегчения. — И, кстати, не то, чтобы у меня было право голоса в этом, но я не против того, чтобы вы с Грейс были друзьями и все такое. Ты хороший человек, и она — лучшая гребаная вещь, которая, когда—либо случалась со мной.
Я сглатываю, не уверенный, как реагировать. Аарон любит свою двоюродную сестру, это ясно, и это очень похоже на то, что я чувствую к своей сестре. Тогда я понимаю, что в их отношениях есть много вещей, о которых я не знаю. Два человека не становятся такими близкими только потому, что, даже если они семья. Что–то связывает их на этом пути, хорошее или плохое.
И я подозреваю, что это что–то плохое.
Однако, прежде чем у меня появляется шанс что–либо сказать, он продолжает.
— Я все еще не знаю, что, черт возьми, я мог бы ей сказать, чтобы заставить ее простить меня, потому что я знаю, что она зла. Она не отвечала на мои сообщения уже несколько дней, чувак. Я ужасно волновался.
— С ней все в порядке. — Я почти признаюсь, что она провела ночь у меня дома, а ранее я отвез ее в общежитие, и что мы переписывались весь день, но это, наверное, худшее, что я мог бы добавить к этому разговору прямо сейчас. Просто потому, что он одобряет нашу дружбу, не значит, что его устроит что–то еще.
Не то чтобы между нами было что–то еще.
Просто дружба.
— Я все еще должен поговорить с ней. — Он откидывается назад и вздыхает. — Я знаю, ей не нравится, когда я становлюсь чрезмерно заботливым, но я ничего не могу с этим поделать.
— Просто послушай ее. Попробуй. Найди компромисс. Она не будет злиться на тебя вечно, не волнуйся.
— Да...
— Я серьезно.
— Я знаю, знаю. — Еще один вздох. — Ладно, хватит о моей сестре. Между нами, все хорошо, верно?
Я решительно киваю ему.
— У нас все хорошо, Большой А.
Прозвище расслабляет его. Он наклоняется вперед и по–братски похлопывает меня по руке.
— Спасибо, чувак. Ценю это. Пойдем, ты можешь взять бургер и немного картошки фри домой.
— Нет, все в порядке...
Он подмигивает.
— Это за счет заведения.
О. Ну, тогда. Я не настолько глуп, чтобы сказать, нет, бесплатной еде.
Глава 16
Грейс
Прошла почти неделя с тех пор, как профессор Дэннер сбросил на нас бомбу, а я до сих пор понятия не имею, о чем я могла бы написать. Какой жанр, какой сюжет, какие персонажи...
Ничего.
Разум: пуст.
Уровень тревожности: выходит из–под контроля.
Вот откуда я знаю, что занятия балетом нужны мне больше, чем мой следующий вздох.
Аделаида не ведет занятия в моей группе, когда я прихожу во Дворец танцев, но она все равно позволяет мне сопровождать ее. Она знает, что у меня на душе по–настоящему неспокойно, когда я прихожу сюда без предупреждения, соглашаясь танцевать в любом классе, который она в данный момент ведет. Эта группа менее продвинутая, чем моя обычная, и они репетируют рождественский концерт, но я слежу за ходом урока, как будто это мой собственный.
Сорок минут спустя занятие заканчивается, и мой босс, учительница и друг подходит ко мне со своей фирменной лучезарной улыбкой.
— Какой приятный сюрприз, Грейс.
Я даже не притворяюсь, что у меня все хорошо. Я качаю головой и драматично вздыхаю.