— Послужат ли они реальной цели для вашей истории?
Я не пропускаю ни единого вздоха.
— В наши дни все детские книги содержат иллюстрации. Если бы я отправила свою рукопись в традиционное издательство, мне не нужно было бы включать обложку или какие–либо иллюстрации, но это некоторые ключевые аспекты, которые следует учитывать при самостоятельной публикации. Мое намерение в отношении этого проекта состоит в том, чтобы сделать его максимально реалистичным.
Он смотрит на меня, все еще нахмурив лоб, и мои ладони начинают потеть, когда я не могу прочитать выражение его лица.
— Что ж, я ясно дал понять, что у вас есть свобода действий, чтобы переделать свою рукопись так, как вы предпочитаете. Обложки необязательны и не дадут вам более высокой оценки, как указано в руководстве, поэтому я предполагаю, что иллюстрации попадут в ту же категорию. Ты сама их рисуешь?
— Нет. Друг вызвался на эту работу. — Я слабо улыбаюсь ему и пытаюсь сдержать свой румянец. Просто думаю о том, как Кэл приходил ко мне в общежитие, чтобы показать свои эскизы, садился на мою кровать и сажал меня к себе на колени... Я прочищаю горло. — Я, конечно, укажу его на странице авторских прав, как сделала бы это в настоящей книге.
— Тогда, похоже, вы все предусмотрели, — решает он. — Не стесняйтесь включать любые иллюстрации, которые вы хотите, так, чтобы это имело смысл для вас, но знайте, что на вашу оценку не повлияет эстетика, как вы, дети, выражаетесь в наши дни. Я здесь для того, чтобы раскритиковать ваши работы, и все.
— Спасибо. Я понимаю. — Мои плечи расслабляются, и я дышу немного легче, зная, что смогу собрать воедино историю, которую захочу, так, как захочу. Вот почему Даннер — один из моих любимых профессоров, и мне будет не хватать его руководства после окончания учебы. Он понимает, что писательство — это чувство, и когда дело доходит до вашей собственной книги, вы должны следовать своему сердцу.
И мое сердце подсказывает мне, что Грейси и Сэмми заслуживают милых иллюстраций к своим приключениям.
— Рад, что смог помочь, Грейс. Береги себя. — Он улыбается, прежде чем вернуться к своему ноутбуку.
Я так взволнована этой новостью, что не хочу сообщать ее Кэлу по смс. Вместо этого я пользуюсь этим приливом мотивации и иду в Inkjection, чтобы рассказать ему об этом лично. Возможно, он занят с клиентом, но я могу подождать.
Направляясь в гостиную, я отправляю Эм короткое сообщение — она сразу влюбилась в эскизы и пригрозила забросать машину Дэннера яйцами, если он не позволит мне поместить их в книгу. Я думаю, мой профессор сегодня спас не только мое здравомыслие, но и свою машину.
Когда я замечаю вывеску магазина в конце квартала, я начинаю идти немного быстрее. Глупо так волноваться, рассказывая ему, я знаю, но я не могу сдержать улыбку, которая расплывается по всему моему лицу, когда я представляю, как он тоже будет рад за меня.
Но в ту секунду, когда я останавливаюсь перед салоном и заглядываю внутрь, моя улыбка исчезает. И мое сердце тоже.
Смеясь, Кэл наклоняется к высокой женщине с темной стрижкой боб и заключает ее в объятия. Женщина обнимает его за спину, улыбаясь чему–то, что он говорит. Я застываю на месте, не в силах отвести взгляд, но в то же время умираю от желания не видеть этого.
Почему меня прямо сейчас тошнит?
Почему моя грудь разрывается на части?
Кэл со смехом качает головой в последний раз, прежде чем поднять взгляд, и наши глаза встречаются.
Я не улыбаюсь. Я не машу ему рукой.
Я только разворачиваюсь, мое сердце подступает к горлу, и я ухожу.
Глава 28
Каллахан
— Черт, София. Я не видел тебя сколько? Год?
Она толкает свой чемоданчик на колесиках к одному из пунктов нанесения татуировок в передней части магазина и упирает руки в бедра, улыбаясь так широко, что я вижу все ее ярко–белые зубы.
— Безумие, я знаю. Но в свою защиту скажу, что последние несколько месяцев в салоне в Бостоне было очень оживленно.
—Это всегда приятно слышать. Как поживают Кевин и Лэнс?
София была другом семьи с тех пор, как я был подростком. Раньше она работала с моей матерью в закусочной Sketchy road в пригороде Уорлингтона, прежде чем переехать в Бостон, где последние несколько лет занимается татуировками — и делает это чертовски хорошо. Серьезно, ее техника просто безумна.
Именно она убедила меня переехать в Бостон много лет назад, чтобы вместе с ней освоиться. Мне, должно быть, было не больше пятнадцати, когда она впервые увидела мои эскизы и подумала, что у меня есть потенциал. Странным образом, я обязан ей всей своей карьерой.
Сейчас ей тридцать восемь, и она замужем за своим давним бойфрендом Кевином, с которым у нее маленький мальчик. Несмотря на то, что я так давно ее не видел, она выглядит точно так, как я запомнил — черные волосы, едва доходящие до подбородка, такие же черные глаза и загорелая кожа.
— Лэнс сейчас переживает ужасные двойки, так что не очень. — Она морщится. — Разве это плохо, что я чувствую облегчение, уехав из дома на несколько дней? Потому что я действительно так думаю.
Я усмехаюсь.
— Я уверен, что Кев справится.
Она качает головой.
— Эти двое опасны вместе, Кэл. Поверь мне, тебе повезло, что Мэдди такой милый ангел. Мальчики не в себе. Если ты когда–нибудь захочешь детей, попроси Вселенную о маленькой девочке.
Я сразу вспоминаю свою сестру и то, как я воспитываю ее всеми возможными способами. Было бы это также с моими собственными детьми?
Я никогда особо не задумывался об этом. Я рос в поганой семье, и мысль о том, чтобы, когда–нибудь создать свою собственную, редко приходила мне в голову.
Во–первых, у меня никогда не было отца, на которого я мог бы равняться. От ее тогдашнего парня моя мать забеременела, когда им было по шестнадцать, и он сбежал еще до моего рождения. Я никогда не знала его и тридцать лет спустя все еще не хочу знать. Насколько я знаю, он мог быть мертв. Кого, черт возьми, это волнует?
И когда я был подростком, моя мать стала тенью той сильной женщины, которой она когда–то была. Смерть моего дяди нанесла ей удар, от которого она так и не оправилась полностью, и мне приходится с этим жить. Мы все так делаем.
Потом появилась моя сестра, неожиданная беременность, которую моя мама никак не предвидела. Она не думала, что сможет завести еще одного ребенка в сорок лет, но она хотела Мэдди с того момента, как обнаружила, что та растет внутри нее.
Когда ее зависимость стала тревожно усиливаться, а Пит ничего не делал для своей семьи, я взял на себя главную роль опекуна, не задумываясь об этом — все, что я знал, это то, что я любил Мэдди и пожертвовал бы всем, чтобы она росла счастливо и в безопасности.
Я знаю все о приучении к горшку, занятиям, встречам с детьми, детском питании, посещениях врачей, принцессах и русалках, так что, думаю, рождение собственного ребенка не сильно отличалось бы от того, что я уже переживаю со своей сестрой. Особенно, если в итоге у меня родится девочка.
И теперь я не могу перестать думать об этом.
Против моей воли мой предательский мозг показывает мне ничтожный образ Мэдди, держащей в руках розовый сверток. Она была бы так рада стать тетей, особенно для маленькой девочки. Мэдди бережно держала бы ее на своих маленьких ручках, благоговея перед тем, какой маленькой была малышка, какой красивой.