Мэдди держит меня за руку и наполняет уютную тишину оживленной болтовней о яблоках, животных и обо всем, что приходит в голову ее маленькому мозгу, а Кэл делает дюжину ее фотографий, а затем несет ее на плечах на обратном пути, потому что она слишком устала. И я не могу не думать о том, что все это кажется таким правильным.
Я знаю, Кэл беспокоится, что я чувствовала бы себя обделенной, если бы мы были вместе, потому что Мэдди была и всегда будет его приоритетом, это совсем не так. Боже, я бы волновалась, если бы он не поставил на первое место лучшее, что с ним, когда–либо случалось (по его собственным словам). Мы с Мэдди могли бы обе быть важны для него, только по–разному, но он этого не видит, и я не собираюсь заставлять его поменять свое мнение.
Я бы предпочла, чтобы Кэл был моим лучшим другом — даже если бы он был с кем–то другим, — чем потерять его навсегда. Мое сердце не смогло бы этого вынести.
После того, как мы покупаем сорванные яблоки, Мэдди настаивает на посещении детского зоопарка. Однако, как только мы оказываемся там, она прячется за ноги своего брата, когда коза пытается подобраться к ней поближе. Кэл усмехается.
— Животные просто хотят быть подружиться с тобой, понимаешь? — Он опускается на колени, чтобы погладить козу, которая даже не вздрагивает от его прикосновения.
— Послушай, Мэдди, я тоже это делаю. — Я подражаю Кэлу и глажу другую козу по кличке Грир, судя по ее кличке на бирке. — Они очень дружелюбны.
Одна из работниц замечает ее колебания и подходит к нам с широкой улыбкой на лице.
— Привет, милая. Как тебя зовут?
— Мэдди, — говорит она ей, все еще прячась за Кэла. — А козы не укусят меня за пальцы?
Женщина хихикает.
— Нет, Мэдди, не волнуйся. Они действительно хорошо себя ведут. — Она демонстрирует это, гладя другую козу по имени Мэгги. — Ты тоже можешь погладить маленькую козочку. Видишь, твои родители делают это.
Мне требуется доля секунды, чтобы понять, что под, твоими родителями, она имеет в виду нас. То есть, Кэл и я.
О боже.
Он пристально смотрит на меня, а я смотрю на него, и воздух между нами сгущается от чего–то, что я слишком боюсь определить. Однако, прежде чем кто–то из нас не успевает поправить ничего не подозревающую женщину, Мэдди начинает хихикать.
— Сэмми — не мой папа! — говорит она ей. — Он мой брат. А Грейс — его девушка.
Я его кто?
— Ой. — Щеки бедной женщины такого же оттенка, как яблоки, которые мы только что сорвали. — Мне так жаль. Мне не следовало этого говорить.
— Все в порядке, — говорит Кэл с легкой улыбкой. — Мы действительно похожи, да? — Он подмигивает Мэдди, которая больше не прячется за ним.
— Да, — соглашается женщина, заметно расслабившись оттого, что мы адекватно отреагировали ее предположение. — Какую козу ты хочешь погладить, Мэдди? Я обещаю, что все они очень дружелюбны.
— Давай, Мэдс, будь храброй, как принцесса, — подбадриваю я ее.
Похоже, это сработало, потому что секунду спустя она осторожно приближается к Гриру и проводит своей маленькой ручкой по его мягкому меху.
— Молодец, орешек. — Кэл целует ее в макушку, и я таю.
Как только Мэдди устанет от детского зоопарка, мы решаем отправиться в ресторан фермы и съесть на ужин пару их домашней пиццы, так как для Мэдди уже поздно. Я иду впереди них, отправляя ответное сообщение Аарону, когда слышу, как Кэл говорит своей сестре.
— И Грейс не моя девушка, малышка.
— Ой. — Я не вижу ее лица, но в ее голосе звучит разочарование. — Почему нет?
Ему требуется немного больше времени, чтобы ответить, несколько секунд, в течение которых мое сердце бешено колотится в груди.
— Почему? Ты хочешь, чтобы она была?
Внезапно мой заблокированный экран телефона становится самой интересной вещью в мире. Или это то, что я хочу, чтобы Кэл не подумал, потому что я нагло подслушиваю.
— Да, я хочу, чтобы она была моей старшей сестрой! — восклицает она своим взволнованным голосом, и дышать становится немного труднее. Я знала, что нравлюсь Мэдди, но не до такой степени.
Кэл кашляет.
— Ну, Мэдди...
— Если у вас будет свадьба и ребенок, может ли это быть девочка? Пожалуйста? Мальчики такие скучные.
— Мэдс...
— Твоя дочка будет моей сестрой?
— Нет, орешек. Она будет твоей племянницей, а ты — ее тетей.
— Ура! Я хочу быть тетей, Сэмми. Пожалуйста, пожалуйста!
— Может быть, когда–нибудь.
— Когда–нибудь? На следующей неделе?
Я подавляю смешок, и Кэл вздыхает.
— Так не бывает, Мэдди. Пойдем, возьмем нашу пиццу.
Поскольку сегодня воскресенье и детям, приезжающим на ферму, завтра в школу, ресторан почти пуст, когда мы заходим, за исключением нескольких пар и семьи из пяти человек. Мэдди быстро занимает столик рядом с большими окнами, выходящими на яблоневые поля. Она слишком мала ростом, чтобы дотянуться до верха, поэтому Кэл подкладывает под нее сиденье–бустер.
— Тебе было весело сегодня? — спрашиваю я ее, пока мы набрасываемся на нашу пиццу. Она уже испортила свой ломтик, и весь томатный соус вокруг ее рта делает ее еще более очаровательной, чем обычно.
— Лучший день в моей жизни. — Она нетерпеливо кивает. — Сэмми, можно мне завтра прогулять занятия?
— Ни в коем случае, но хорошая попытка.
Она устремляет на меня свои щенячьи глазки.
— Грейс... Можно мне?
Мы с Кэлом обмениваемся быстрым взглядом, в его глазах мелькает веселье.
— Прости, Мэдди. Что бы ни сказал твой брат, он прав.
— Да ладно. — Она надувает губы.
Я беру еще один ломтик пиццы с запеченным в чесноке цыпленком.
— Но мы можем прийти сюда в другой раз. Я уверена, что на Рождество они приготовят что–нибудь особенное.
При этих словах ее маленькое личико озаряется.
— Я люблю Рождество! Мы можем как–нибудь пойти покататься на коньках?
— Конечно, можем. — Я улыбаюсь, демонстративно игнорируя внимание Кэла ко мне.
Я не готова узнать, о чем он думает, и я понимаю это, взглянув на его лицо. Его темные глаза подобны бездонным окнам, позволяющим мне видеть все, что он сознательно скрывает.
— Ты супер веселая, — говорит мне Мэдди с набитым ртом. — Как думаешь, ты сможешь выйти замуж за моего брата, чтобы всегда гулять со мной?
Кэл поперхнулся своим напитком, и я изо всех сил стараюсь не дрожать, когда говорю.
— Мы можем гулять, когда ты захочешь, Мэдди, — уверяю я ее. Мысли о замужестве с моим лучшим другом — это последнее, что сейчас нужно моему рассудку. Нет.
По–видимому, удовлетворенная моим ответом, она кивает и возвращается к своей пицце. Однако не прошло и двух минут, как она говорит мне.
— Я нервничаю перед рождественским концертом.
Кэл убирает ее каштановые волосы со лба.
— У тебя нет причин нервничать, малышка. В конце концов, ты принцесса и балерина.
— Это верно. Ты знаешь все па, и ты великолепно танцуешь, — добавляю я с ободряющей, как я могу только надеяться, улыбкой.