Его рука обхватывает мои ребра сбоку, чуть ниже уже зажившей татуировки. У меня мурашки бегут по коже при одной мысли о его чернилах на моей коже, о его прекрасном творчестве на моем теле, запечатленном навсегда.
— Мы все еще идем в веганский фургончик? — спрашиваю я его с придыханием в голосе. Я еще не до конца привыкла к этой его тактильной, более интимной стороне, но я не жалуюсь.
— Да, я умираю с голоду, — говорит он, и от меня не ускользает двусмысленность. Мурашки покрывают все мои руки, когда он делает шаг назад и протягивает руку, помогая мне подняться. — Готова? Моя машина на заднем дворе.
Как только он закрывает салон, мы выходим на морозный декабрьский воздух, и я плотнее прижимаю куртку к телу. На улице так чертовски холодно, что я проклинаю себя за то, что забыла шапку в общежитии.
Я рассказываю ему о набросках моей книги, пока он едет через город, и впервые с тех пор, как профессор Даннер рассказал нам о проекте, я взволнована тем, что начинаю писать свою книгу. Внутреннее предчувствие, которое я лелеяла последние несколько недель, кричит мне, что со мной все будет в порядке, и на этот раз я собираюсь прислушаться.
— Что ты хочешь попробовать сегодня вечером? — Кэл обнимает меня за плечи, пока мы просматриваем меню в веганском фургончике с едой.
— Мм–хмм... Как насчет тако? Они съедобны?
— О, да. Думаю, я в настроении съесть один из сэндвичей. Мы можем поделиться своими блюдами друг с другом, если хочешь.
— Договорились.
Захватив еду, мы возвращаемся в машину, так как на улице невероятно холодно. Он жалуется только раз — ведь терпеть не может есть в машине, но я не хочу отморозить себе задницу. Кэл передвигает автокресло Мэдди вперед, а мы садимся сзади.
— Я тут подумал, — начинает Кэл, вытирая пальцы о салфетку. Я слежу за этим движением глазами, как изголодавшийся зверь. — Скоро день рождения Трея, и он хочет выпить У Дэнни, чтобы отпраздновать это. Он сказал мне спросить тебя, не хочешь ли ты присоединиться к нам.
Мои брови удивленно взлетают вверх.
— Он так и сказал? — Я имею в виду, мне нравится Трей, и мы иногда шутим, но я не думала, что нравлюсь ему настолько, чтобы пригласить на вечеринку по случаю своего дня рождения. Или это может быть потому, что я теперь девушка Кэла, и он чувствует себя обязанным...
Нет, прекрати это прямо сейчас.
Он пригласил тебя, потому что хочет, чтобы ты была там. Конец истории.
— Ага.
— Когда вечеринка?
— Завтра после того, как мы закроемся. Ты в деле, солнышко?
Несколько месяцев назад мне потребовались бы часы, чтобы все это обдумать. Но теперь, несмотря на то что я по–прежнему остерегаюсь толпы, я без колебаний говорю.
— Конечно. Звучит захватывающе.
Потому что Кэл будет рядом, чтобы защитить меня от всего, но даже если бы его там не было, теперь я могу постоять за себя.
Если последние несколько недель меня чему—то и научили, так это тому, что почва, в которую меня посадили, достаточно плодородна, чтобы заставить меня цвести при любых обстоятельствах. Медленно, в своем собственном темпе, но я добиваюсь своего, и это все, что имеет значение.
— Хорошо. — Кэл отставляет наши пустые коробки из–под еды на вынос в сторону. — А теперь иди сюда. Я соскучился по этим губам.
***
Каллахан
В Грейс есть бесконечное множество мелочей, которые сводят меня с ума.
То, как светится все ее лицо, когда она говорит о книгах. Как она бессознательно тянется ко мне, когда мы спим вместе. Как она танцует в моей гостиной с Мэдди, пока я готовлю ужин.
Видеть ее в обтягивающем коротком платье — одна из таких вещей.
Когда я забираю ее из общежития, мне физически приходится сдерживаться, чтобы не перекинуть ее через капот моей машины и не заняться с ней любовью прямо там. Она вызывает привыкание, как вызывает привыкание счастье, и я хочу чувствовать ее в своих венах каждый гребаный день.
Но сегодня вечером я не могу.
Потому что кое–что еще, что в настоящее время сводит меня с ума — худшим из возможных способов — это тот факт, что мне придется всю ночь держать свои руки подальше от нее.
Аарон здесь, и он не знает о нас. Единственные, кто знает — это парочка друзей в лице Трея и Грейс, которые поклялись хранить тайну, пока мы сами не расскажем Аарону. Я не уверен, чего ждет Грейс, но я поклялся следовать ее примеру и сейчас не нарушу своего обещания.
Надеюсь, мой член тоже возьмет это на заметку.
И поверьте мне, заставить его понять это нелегко. Не тогда, когда теплое тело Грейс, одетое в такое греховное платье, прижимается ко мне, а толпа движется вокруг нас. Мы пробыли «У Дэнни» уже час, и до сих пор мои руки не доходили выше ее локтя. Что–нибудь ниже этого, и я точно знаю, что через секунду Аарон будет дышать мне в затылок, требуя объяснить, почему я позволяю себе вольности.
Из–за того что это Грейс, естественно, любой тип контакта между нами воспламеняет все мое тело.
В какой–то момент она встает на цыпочки, чтобы сказать, что–то мне на ухо, но она такая маленькая по сравнению со мной, что мне все равно приходится немного наклоняться.
— Схожу в туалет — просто говорит она, и я решительным кивком даю ей понять, что присмотрю за ней, когда она будет уходить.
Она только что исчезла в женском туалете, когда сильная рука ложится мне на плечо.
— Кэл, чувак. Давно не виделись, — говорит Андерсон, один из завсегдатаев салона.
Я поглядываю на дверь уборной, разговаривая с Андерсоном, который больше друг Трея, чем мой, но он надежный парень, и я не хочу быть сварливым мудаком по отношению к нему.
Мои плечи расслабляются, когда я замечаю Грейс, выходящую к бару, а затем они снова напрягаются, когда какой–то спортсмен останавливается прямо на ее пути с самодовольной ухмылкой на тупом лице.
Я чертовски близок к тому, чтобы вышвырнуть его на улицу, когда вспоминаю разговор Грейс с Аароном. Она была раздражена на него за то, что он так чрезмерно ее опекал, как будто он не верил, что она может сама о себе позаботиться. Поэтому, пока Андерсон продолжает говорить со мной, хотя я ни черта не слышу, я не спускаю с нее глаз.
Один панический взгляд в мою сторону, и я переломаю ему ноги.
Но парень не переходит никаких границ, и Грейс кажется достаточно спокойной. Она кивает на что–то, что он говорит, потом смеется и качает головой. Она явно ему понравилась, возможно, он предлагает угостить ее выпивкой, но она только поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня, и подмигивает.
Моя ухмылка — обещание того, что произойдет позже, когда мы останемся одни.
Их разговор длится меньше минуты, и я вздыхаю немного легче, когда Грейс возвращается ко мне. Не в силах ничего с этим поделать — и мне уже все равно, — я обнимаю ее за талию и притягиваю ближе. Как только Андерсон замечает кого–то еще в толпе и уходит, я поворачиваюсь к ней.