— Ты... любишь ее?
Я высвобождаюсь из его объятий только для того, чтобы как следует посмотреть на него. В моем разуме нет ни единого сомнения, в моем сердце нет страха, когда я произношу слова, в которых умираю от желания признаться.
— Да, Кэл. Я люблю Мэдди, и я люблю тебя. Больше всего на свете. — Я проглатываю комок в горле. — Возможно, сейчас не самый подходящий момент или место, чтобы рассказать тебе, но...
Его дыхание прерывается как раз перед тем, как он захватывает мои губы в свои, целуя, вытягивая слова прямо из меня. Я чувствую успокаивающую тяжесть его рук на своих щеках, и мало–помалу мое сердце снова начинает исцеляться. Когда он отстраняется, то смотрит на меня с неприкрытым обожанием.
— Я люблю тебя, солнышко. Мое сердце полюбило тебя с того момента, как узнало твое, такое похожее на мое, такое прекрасное и самоотверженное. Я хочу лелеять его вечно, бережно держать в своих руках.
И прямо там, в темном коридоре дома детства Кэла, солнце достигает моей растущей души и заставляет ее распуститься в крошечный, нежный бутон.
— Я люблю тебя. Навсегда, — шепчет он, прежде чем снова поцеловать меня.
Бутон в моей груди раскрывается, и раскрывается, и раскрывается...
— Фу–у–у. Прекратите целоваться! — скулит тоненький голосок позади нас, и когда мы отстраняемся и видим, что Мэдди смотрит на нас, скрестив руки на груди, мы оба начинаем смеяться.
Маленький лучик света в темноте.
Счастливый момент, которым я дорожила бы лишь чуть больше, если бы знала, что всего через несколько недель у меня отнимут все.
Глава 39
Каллахан
— Черт.
Я не проявляю нежности. Я чувствую себя как выпущенный на волю дикий зверь, поддающийся своим физическим позывам и опьяняющему ощущению тела Грейс, так крепко прижатого к моему.
Моя сильная хватка оставляет синяки на ее бедрах, но я не могу заставить себя замедлиться, и она не просит меня остановиться. Я слишком загипнотизирован, слишком очарован видом моего возбужденного члена, входящего и выходящего из ее плачущей киски, разрывающего ее пополам. Она такая чертовски тугая, как будто ее давно не трахали, когда я взял ее всего за день до этого, и я наслаждаюсь звуком ее отчаянных стонов каждый раз, когда вторгаюсь в нее.
Моя девочка любит, когда ее трахают сзади, а я всего лишь нетерпеливый слуга, счастливый дать ей то, в чем она так отчаянно нуждается.
— О боже, Кэл, — вскрикивает она, когда я двигаю бедрами, проникая в нее еще глубже. — Это так приятно. Черт.
Одна из моих рук покидает ее бедро, чтобы погладить округлость ее попки, прежде чем шлепнуть ее. Она стонет.
— Ш–ш... Я знаю, детка. Я знаю, что это приятно. — Я смотрю, как ее губы заглатывают мой член. — Посмотри на себя, ты так хорошо принимаешь мой член. Такая хорошая девочка и такая моя.
Ее киска сжимается вокруг моего члена, заставляя меня запрокинуть голову и выругаться себе под нос. Это уже слишком. Она слишком, невозможна хороша.
Мое надвигающееся освобождение растет, и я знаю, что долго не протяну.
Я наклоняюсь, пока моя грудь не прижимается к ее выгнутой спине, и провожу рукой по ее клитору. Мой средний палец начинает массировать ее чувствительный бугорок, по мере того как ее стоны становятся громче, а дыхание тяжелее.
— Да, — стонет она. — Кэл...
— Это верно. Я хочу, чтобы ты выкрикивала мое имя, когда кончишь.
— Да, да. Не останавливайся, пожалуйста. О Боже. Я так близко...
— Я знаю. — Ее стенки сжимаются вокруг меня, когда мой палец работает быстрее. — Души мой член, детка. Ты такая чертовски мокрая для меня.
Грейс тяжело дышит, когда мои безжалостные толчки приводят к ее собственному освобождению. На нее так приятно смотреть, моя прелестная девочка, такая нежная и свирепая, что заставляет мое сердце неудержимо биться. Даже когда я трахаю ее, как бешеное животное, моя душа не может не переполняться мыслью о том, что эта невероятная женщина принадлежит мне.
И я принадлежу ей, целиком и полностью, до тех пор, пока я буду нужен ей.
Ее стенки снова сжимают мой член, и я знаю, что не продержусь больше ни минуты. Я убираю руку, которая ублажала ее клитор, и обхватываю ею ее горло. Наклонившись к ее уху, я шепчу.
— Кончай на мой член, солнышко.
Она взрывается, разлетаясь вдребезги подо мной, как бомба. Когда она сильно сжимает меня, я нахожу свое собственное облегчение между нежными холмиками ее задницы. Я не помню времени, когда я кончал так сильно, когда мой разум был пуст после того, как я изливаюсь в нее. Если, когда–либо и был человек, способный разрушить все мои запреты, так это она.
Прерывисто дыша, я нежно целую ее в плечо, прежде чем выйти и лечь рядом с ней, снимая презерватив.
— Ты в порядке, любимая?
Затаив дыхание, Грейс поворачивает голову, и блеска в ее глазах достаточно, чтобы заставить мое сердце остановиться. Клянусь, она никогда не выглядела такой красивой.
— Я более чем в порядке. — Она слабо улыбается. — Я же говорила тебе, что мне нравится грубость.
И разве это не приятный сюрприз?
Во второй раз, когда мы переспали, она разрешила мне трахнуть ее немного сильнее, а потом стала умолять о большем. И большем. Ненасытная, как и я.
Секс с Грейс — это такое же физическое облегчение, как и способ сблизить наши сердца. Посеять семена любви и доверия и наблюдать, как они вырастают в нечто ценное.
— Кэл.
— Мм–хмм...— Мой разум не слишком бодр после сеанса умопомрачительного секса, и она хихикает над моей сонливостью, потому что знает это.
— Ты знаешь, как мои папы хотели, чтобы я поехала домой на Новый год, верно? — спрашивает она, и я киваю. — Ну, я посмотрела прогноз погоды на сегодня, и, похоже, шторм почти прошел, так что я смогу вылететь через пару дней.
— Это здорово. — Даже если моя эгоистичная задница предпочла бы быть с ней каждый день, она очень ясно дала понять, что хочет увидеть свою семью после такого долгого перерыва, и я бы никогда не отнял это у нее.
— Я хочу, чтобы ты собрался и закончил начатое со мной.
Это мгновенно отрезвляет меня.
— Хочешь, чтобы я закончил еще раз?
Она хихикает.
— Я сказал, я хочу, чтобы ты собрался и закончил начатое, познакомившись с моими родителями в Канаде на Новый год. Ведь я уже знакома с твоей мамой.
Мое сердце бешено колотится в груди.
— Имеешь ввиду встретиться с твоими отцами?
— Ага.
— И они не будут против, если я приеду?
— Нет. — Ее улыбка не что иное, как играющая. — Я рассказала им о тебе перед Рождеством. Ну, тогда я сказала им, что ты просто друг, потому что хотела сообщить новости о нас лично. У меня никогда не было парня, и это... довольно серьезное дело, учитывая все обстоятельства.
— Конечно. — Я не могу представить, что подумали бы ее отцы о том, что она встречается с каким–то... каким–то чуваком, после двадцати двух лет одиночества и того личного ада, который ей пришлось пережить.
— Но я позвонила им сегодня утром, чтобы подтвердить, что приеду через пару дней, и я просто... призналась во всем, я полагаю. — В моей комнате темно, но я знаю, что она краснеет, как самый красивый из цветов. — Я сказала им, что ты мой парень и что я хотела бы познакомить вас, ребята, и они сказали, да.