Дракон взглянул на девушку, которая тоже подняла очередной камень, побольше. Весело смеясь, они увлеклись детской забавой. Всплески морской воды вплетались в звонкий смех Маруси. А затем она предложила бег наперегонки до академии, так как замёрзла, и ей хотелось размяться. Манаукец шанса ей не дал, поймал ещё на берегу, уронил на песок и долго любовался хохочущей любимой. Она долго не могла успокоиться, говорила, что так нечестно, что он должен был дать ей фору. Ян ласково убрал непослушные кудряшки с её лба, заглядывая в серые, искрящиеся весельем глаза. Он впитывал её образ, такой ранимый, такой яркий. Тёмная сущность урчала, напоминая, что нет больше соперников. Никого. Она только его. Вся, без остатка. Медленно склонившись к розовым губам, Яндор понял, насколько любимая замёрзла. Губки были холодными, как и нос, который Шалорт целовал долго, не отнимая губ.
Маруся шмыгнула, но Ян не хотел так быстро уходить. Шум прибоя, порывы ветра, дикая природа и только они двое.
— Восхитительно! — вдруг послышался голос сверху. — Снимай их, снимай. Заказчик будет в экстазе!
Яндор замер, с трудом сдерживая вспыхнувшую злость. Он опять расслабился, подпустил слишком близко репортёров! Не услышал ущербных, какой позор!
— Ян, — тихо позвала ни о чём не догадывающаяся Маруся, — ты чего? — обеспокоенно спросила и ласково прижала ладошку к его щеке.
— Пошли домой, — позвал он и встал, заодно подняв за руку девушку. Поправил ей капюшон и плотнее завязал шарф. Сам тоже застегнул куртку. Журналисты ближе приблизиться побоятся, он уже пригрозил им сломать камеру, очевидно, пора это сделать.
Маруся
Целый день ловить его задумчиво влюблённый взгляд, чувствовать, как он следит за тобой, как скользит по коже, не касаясь рукой, — это было бесконечно приятно, жизненно необходимо. Хотелось дышать с ним в такт, ходить в ногу, висеть на его шее, чтобы не разрывать зрительного контакта, чтобы утонуть в красном цвете его глаз. Нежный, тёплый, спокойный и в то же время словно притихший вулкан. Эта скрытая мощь в нём манила к себе, будоражила, заставляла заглянуть под корку, туда, где бушевала сама лава его чувств. Мы с Яндором стали совершенно неразлучны, к вечеру он даже вещи мои перенёс к себе и сдал мою комнату, чтобы я не сбежала.
Я тихо рассмеялась, чуть пугаясь таких перемен. Он не предлагал выйти за него замуж, не называл невестой, я была просто его, а кем?
Лена сдержала обещание и позвонила сразу, как приземлилась, а точнее приновоманилась. Она трещала без умолку, расписывая, как на той планете, куда увез её Хемер, всё восхитительно, хвасталась домом и, конечно же, любимым. Он время от времени попадал в зону видимости камеры и подмигивал, иногда пожимал плечами на комментарии подруги по поводу спонтанности переезда и того, что не всё есть в доме.
Я сидела на полу перед столиком, отложив лекции, слушала Лену и тихо завидовала. Яндор примостился за моей спиной, заставляя подвинуться. Его колени, словно подлокотники, стали опорой для моей, уже уставшей руки.
— Скоро будет свадьба принцессы Рая. Она, представляешь, тоже решила жить здесь, на Новомане. Хемер сказал, что планируется грандиозное торжество по такому случаю, чуть ли не бал.
— Бал и будет, — отозвался за кадром Хемер. — Но мы туда не попадём.
— Жалко, — вздохнула подруга, но тут же мечтательно добавила, хитро поглядывая в сторону: — я бы посмотрела на живую принцессу.
Я кивнула Лене, понимая её желание. Самая настоящая принцесса, их же практически не осталось!
Яндор убрал рукой мои локоны на один бок и поцеловал в шею, со спины. Тело тут же отозвалось, вздрогнув и запуская реакцию: кровь прилила к щекам, опаляя, а глазки прикрылись. Ещё один поцелуй, и снова тёплая волна прошлась по моему позвоночнику, рождая внизу настоящий пожар.
— А еще я могу вообще ничего не делать, представляешь? Просто сидеть дома, заниматься любимым мужем и хлопотать по хозяйству. Мать, я так счастливая, аж реветь хочется. Жалко, что ты так далеко, и не выпить.
— С выпивкой завязывай, — тут же строго где-то рядом проговорил Хемер. — Глупостей я от тебя на всю жизнь наслушался. Особенно твои стихи.
— А чего не так в моих стихах? — отвернулась от экрана Лена, и я вдруг поняла, что она чуть пьяна. Самую малость, но явно употребляла или не протрезвела? — Я, между прочим, их с детства пишу. Меня даже на конкурс отправляли!
Экран шевельнулся, и я заметила ещё не распакованные сумки, сиротливо притулившиеся вдоль стен. Хемер, пока Лена разговаривала со мной, доставал вещи и куда-то их раскладывал, уходя всё время за пределы камеры коммуникатора.