Ногти жены впивались в его плечи, а любовная лихорадка захлестнула хрупкую землянку, и она сдалась первой, и теперь можно было поспешить, догнать её в агонии испепеляющего исступления.
Вик упал на диван, тяжело дыша, удобно устроив на своей груди разомлевшую жену.
— И чего опять ты там исправляла? — вернулся Махтан к тому, из-за чего всё вылилось в эротическое наказание.
Сначала Линда хотела отнекиваться, но потом всё же изменила тактику.
— Почему ты решил, что Сандерс опасна? Зачем её убирать?
Вик вздохнул, он мог и сам догадаться, что не понравилось жене.
— Она не опасна, просто неуправляема и мешает. Её сломают, Линда. Я предлагаю спасти её от этого. Ей лучше вернуться домой и начать всё заново, чем дойти до конца и попасть в ловушку земных спецслужб. Ты же сама должна это прекрасно понимать, ведь тебе довелось побывать в похожей ситуации. Девочка слишком… — Вик задумался, пытаясь подобрать более точное определение. — Она словно живёт в другом мире, в мире чистоты и справедливости, процветающем в старом кино и произведениях классиков. Она принципиальна, а таких если сломать, то они гибнут.
— Я читала про неё. Но она достойна стать капитаном, да и влюблена она в нашего Шалорта.
— Она его не любит, так сам Яндор докладывал, и он тоже к ней равнодушен. Это всё игра на публику.
Линда усмехнулась, качая головой.
— Ой, наивные-е-е, — протянула она. — Плохой из тебя психолог, дорогой. Во-первых, взгляни ещё раз на его поведение, такое невозможно сыграть, особенное последние записи. И он ей небезразличен, она постоянно ищет его глазами в толпе, ждёт, когда он подойдёт, замедляет шаг. Так что не мешайте им, а в случае чего Яндор её спасёт, как и ты меня. Так что дай ей дойти до конца, поверь, ты просто не знаешь, на что она способна. Ломать судьбы ради шпионских игр не твой удел, родной. Ты у меня слишком добрый для этого и честный, а еще принципиальный.
Махтан беззвучно рассмеялся, слушая похвалу жены. Но не был согласен с ней.
— А если он не влюбится в неё, если не захочет спасать? Меня сильно беспокоит Яндор. Вообще не понимаю, как ему мог довериться Джо. Парень нестабилен, даже окружающие стали замечать странные вспышки раздражения, а рядом с ним нет Жибора.
— Успокойся, парень влюбился, — стала объяснять Линда, — да и возраст у него бунтарский. Вспомни себя в восемнадцать лет. Неужели ты был прилежным, спокойным мальчиком?
— Нет, я точно не был таким, — глаза Викрама предупреждающе сощурились, а горячие ладони ожили, поглаживая обнажённую спину любимой, чуть влажную от недавней страсти, — но и Шалорту не восемнадцать, а двадцать.
Женщина удивилась, и Вику понравилось, что он поймал свою жёнушку. Значит, не добралась она ещё до секретных файлов, а только до почты.
— А там написано… — Линда приподнялась на руке и указала на развалины стола, на которых валялся моноблок.
Махтан подмигнул, положил руку на затылок любимой, заставил склониться к его лицу.
— Мало ли что там написано, — прошептал он, прежде чем поцеловать жену, увлекая её в очередной этап их страстной игры. Он мог бы заниматься с ней любовью практически бесконечно, вот только земляне не такие выносливые, как манаукцы.
Космическая Академия имени А. Шерридана
Орбита Плутона
Маруся
В зале отлётов выстроилась очередь. За нами прилетел унжирский пассажирский лайнер, сопровождаемый парой военных штурмовиков. Значит, полетим с конвоем. Я быстро сдала багаж и теперь ожидала друзей, разглядывая через иллюминатор тёмный диск Плутона. После того как угасла наша звезда более шестисот лет назад, на нашей родной планете жизнь умерла. Земля даже на картинках была достаточно маленькой, но удивительно красивой: голубой, в ворохе белоснежных облаков. Так неужели во всей галактике для нас больше нет места? В чём-то неправы те же манаукцы, считающие нас злыми. Мы, земляне, стали такими потому, что находимся в самом невыгодном положении по сравнению с другими расами Союза. Да, мы мобильны, да, мы не ограничены одной планетной системой, но у нас нет этого драгоценного дома. Нет голубого неба над головой, сменяющегося звёздным куполом ночью. Нет вольного ветра, высоких деревьев, морского простора, играющего переливами изумрудно-малахитовых волн под лучами знойного солнца. Теперь это всё иллюзия, голограмма в специальных комнатах релаксации. Жестяные банки, персональные тюрьмы, кружащие вокруг мёртвых планет — разве это можно назвать домом?