Дженни избирает борьбу. Борьбу с миром отца…
Свет с востока
«Закон, против которого бессильны Гитлеры…»
«Биография Галана, — писал в неопубликованных заметках известный советский писатель Степан Злобны, — если ее написать целостно и подробно, дает полное представление об общественно-политической истории Западной Украины. Она раскроет классовые отношения и классовую борьбу, борьбу политических партий, предательскую роль униатских попов, которые под рясами носили маузеры и немецкие парабеллумы, а в алтарях хранили гранаты, пулеметы и антисоветскую литературу. Эта биография раскроет двуличие буржуазных националистов, борьбу течений в среде западноукраинского крестьянства и интеллигенции.
Короче говоря, биография Я. Галана — это история последних десятилетий Западной Украины…»
Галан вошел в литературу в середине 1920-х годов, когда в результате нарастания революционной волны наметилась резкая дифференциация в среде писателей Польши и Галиции.
В 1926 году в Польше произошел фашистский переворот. Но, поставив у власти фашистского диктатора Пилсудского, буржуазия не смогла примирить противоречий, раздиравших панскую Польшу.
О чем думал, чем жил, чего ждал галицийский селянин?
Может быть, тем и сильно искусство писателя-коммуниста, что он умеет в драматическом и скоропреходящем хаосе происходящего почувствовать, увидеть определяющие, движущие силы общественного процесса, психологически и социально проанализировать те кажущиеся пока разрозненными явления, которые только видятся разобщенными, случайными и единичными. Пройдут какие-то год-два, и они, слившись воедино, дадут ту самую неотвратимую силу, которая может смести весь устоявшийся порядок вещей.
Галан слишком хорошо знал жизнь Галиции, чтобы не видеть и не замечать надвигающейся бури.
Еще не забылись волнения 1921–1923 годов, как в 1925 году новое крестьянское восстание прокатилось по Волыни. В 1930 году забунтовали села Восточной Галиции и одновременно взорвалась партизанской войной богатая революционными традициями Волынь. Чтобы подавить национально-освободительную борьбу трудящихся, польское правительство применило чудовищные репрессии, известные под названием «пацификации» (умиротворения). Правительственные отряды, вооруженные зачастую орудиями и броневиками, сжигали посевы и целые селения, проводили массовые истязания крестьян.
«Что происходит в их душе? Насколько она преисполнена решимости и гнева? И насколько устойчиво и революционно такое бунтарство?» — эти вопросы мучали Галана. Он обдумывал новый рассказ — «Казнь». И уже первые выведенные им на бумаге строки исключали возможность предположений, когда и где происходит действие. «По всей стране скрипят виселицы». Одна эта фраза объясняла мотивы, заставившие Галана взяться за перо.
А кто такой главный герой рассказа Гнат Орестюк? Революционер? Нет! Где там!.. Он же еще верит в защиту официального правосудия. Галан видел таких Гнатов в зале луцкого суда. Растерянных, угрюмых. С безысходной тоской в глазах. Это они, такие, как Гнат Орестюк, потеряв в конце концов надежду найти справедливость и прокормиться на родине, уезжают за океан искать свое счастье. Только вряд ли найдут. Там, за океаном, свои кулаки. Только, может быть, называются они иначе. Но эмиграция принимала массовые размеры. А что было делать? К 1929 году около миллиона сельских рабочих или нищенствовали, или батрачили у помещиков и кулаков за ничтожную плату. И снова бунтовали. И снова шли под пули, на виселицу.
В мучительных раздумьях складывался у Галана сюжет и прояснялся нравственный конфликт рассказа «Казнь». Теперь он уже зримо видел и чувствовал своего героя.
Начало повествования — перерождение героя.
Крестьянин Гнат Орестюк вместе с девятью товарищами участвовал в покушении на кулака Миколайчика — человека, у которого полсела в долгах, который разорял крестьян и многих односельчан посадил в тюрьму своими доносами. Помещик из соседнего села платил ему за поставку на панские поля штрейкбрехеров. Покушение не удалось, и Гнат Орестюк со своей шестилетней дочкой Гапкой на руках пытается перейти границу, уйти на Советскую Украину. Но боязнь поставить дочь под пули польских пограничников заставила его вернуться, и вот он перед военным трибуналом, который обвиняет его в «террористической деятельности и шпионаже» в пользу Советского Союза.
Устами прокурора, обвинителя, говорит весь класс угнетателей. Он приговорил Орестюка к смертной казни через повешение. Буржуазные судьи вынесли суровый приговор, потому что видели в Гнате не нарушителя границы, не «шпиона и диверсанта», а завтрашнего вожака крестьянского восстания, своего завтрашнего судью. Они решили убить Гната, зарыть его «глубоко в землю, чтобы… не поднялся Гнат Орестюк, не встал и не пошел бы мстить за свою мужицкую обиду».