21 См. прим. 6 к гл. 5.
22 Отождествление «Бурицлава» и Святополка было предложено еще первым переводчиком «Эймундовой саги» на русский язык О. И. Сенковским (Eymundar Saga. Эймундова сага // Библиотека для чтения. СПб., 1834. Т. 2. Отд. III. С. 1–71); ср. также: Лященко А. И. «Eymundar saga» и русские летописи // Известия АН СССР. VI серия. 1926. Т. 20. № 12; Джаксон. 2. С. 162–163.
23 Например, в «Саге об Олаве Трюггвасоне»: Снорри Стурлусон. Круг земной. М., 1980 (далее: Круг земной). С. 111 и др. («Бурицлав», «конунг в Стране Вендов»; по-видимому, Болеслав смешан здесь со своим отцом Мешко, польским князем, который правил и в стране вендов (Поморье); ср.: С. 644). См. также: Лященко А. И. «Eymundar saga»… С. 1072. Отметим, кстати, что автор Тверской летописи, опиравшийся на киевские источники, также ошибочно считал Болеслава, правившего «в Лясех великых», сыном Владимира (ПСРЛ. Т. 15. Вып. 2. Стб. 113).
24 В то же время отметим, что, согласно мнению исследователей скандинавских саг, эпизод с принесением отрубленной головы брата «конунгу Ярицлейву» в «Саге об Эймунде» может иметь чисто литературное происхождение, поскольку ему найдены аналогии в других скандинавских сагах (Джаксон. 2. С. 170, со ссылкой на: Cook R. Russian History, Icelandic Story and Byzantine Strategy in Eymundar páttr Hringsonnar // Viator. Medieval and Renaissance Studies. 1986. Vol. 17. P. 74; ср. также: Скандинавские источники. С. 515–522).
25 Д. В. Айналов, изучавший миниатюры так называемого Сильвестровского сборника XIV в. (содержащего список «Сказания о Борисе и Глебе») и Радзивиловской летописи XV в., иллюстрирующие рассказ об убиении Бориса, обратил внимание на деталь, не находящую соответствия в сохранившихся текстах о святых князьях: на миниатюрах убийцы, вернувшиеся к Святополку, протягивают ему красную княжескую шапку убитого ими Бориса, вероятно, в качестве доказательства совершенного преступления (Айналов Д. В. Миниатюры «Сказания о св. Борисе и Глебе» Сильвестровского сборника XIV в. // Известия Отделения русского языка и словесности Российской Академии наук. Т. 15. Кн. 3. СПб., 1910. С. 73–75). М. Х. Алешковский, в свою очередь, высказал предположение, что миниатюры отразили эпизод с принесением Святополку отрубленной головы несчастного князя (как об этом сообщает «Прядь об Эймунде». Этот эпизод восходит «к лицевым рукописям „Повести временных лет“ конца XI — начала XII в…Изображение прихода убийц к Святополку уцелело от этих ранних иллюстраций, но само описание прихода убийц было, видимо, сокращено, и иллюстрация к нему стала непонятной, почему и голова Бориса превратилась в шапку» (Алешковский М. Х. Русские глебоборисовские энколпионы… С. 120–122). В подтверждение гипотезы М. Х. Алешковского можно бы напомнить, что в одной из поздних редакций «Сказания о Борисе и Глебе» (по рукописи Киево-Печерской лавры XVII–XVIII вв.) есть упоминание об «отъятии» головы князя Бориса (см. прим. 14). С другой стороны, эпизод с принесением шапки — несомненной регалии княжеской власти — мог появиться под пером миниатюриста и без влияния собственно литературного текста как символическое изображение насильственной гибели князя, носителя власти.
26 Аргументация И. Н. Данилевского, которой он подкрепляет доводы Н. Н. Ильина и других исследователей, в ряде случаев вызывает недоумение. Так, по мнению названного автора, в летописи имеется скрытая информация, подтверждающая невиновность Святополка. Последний, например, сравнивается с Авимелехом, сыном Гедеона, убившим семьдесят своих братьев. «Однако в Библии упоминается еще один Авимелех, царь филистимлянский, — рассуждает И. Н. Данилевский. — Дважды он… оказался в ложном положении и едва не совершил тяжкий грех. Но не совершил… Интересно, сравнивая Святополка с Авимелехом, сыном Гедеона, летописец помнил об Авимелехе-царе?.. Быть может, сопоставляя Святополка с Авимелехом, летописец давал тем самым двойственную, амбивалентную характеристику, которая позволяла читателю сделать свой выбор?» (Данилевский И. Н. Древняя Русь… С. 351). Однако, на мой взгляд, летописец вполне ясно обозначил свой выбор. Помимо прочего, Авимелех-братоубийца приходился незаконнорожденным сыном Гедеону, что означало двойную аналогию с князем Святополком, незаконнорожденным сыном Владимира. Достаточно привести развернутую цитату из летописи: «Се же Святополк новыи Авимелех, иже ся бе родил от прелюбодеянья, иже изби братью свою, сыны Гедеоны; тако и сь бысть» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 146). Совершенно очевидно, что какая-либо двусмысленность и «амбивалентность» в этой характеристике Святополка отсутствуют напрочь.