Ярослав любил искусства: художники греческие, им призванные в Россию, украсили храмы живописью и мусиею, доныне видимою в киевской Софийской церкви. Сия мусия, составленная из четвероугольных камешков, изображает на златом поле лица и одежду святых по рисунку весьма несовершенному, но с удивительною свежестию красок: работа более трудная, нежели изящная, однако ж любопытная для знатоков искусства. Благоприятный случай сохранил также для нас серебряную монету княжения Ярославова, на коей представлен воин с греческою надписью: ο Γεοργιος, и с русскою: Ярославле сребро: доказательство, что древняя Россия не только пользовалась чужестранными драгоценными монетами, но имела и собственные. Стараясь о благолепии храмов, приятном для глаз, Великий князь желал, чтобы и слух молящихся находил там удовольствие: пишут, что около половины XI столетия выехали к нам певцы греческие, научившие российских церковников согласному демественному пению.
Двор Ярославов, окруженный блеском величия, служил убежищем для государей и князей несчастных. Еще прежде Гаральда, супруга Елисаветина, Олоф Святый, король норвежский, лишенный трона, требовал защиты российского монарха. Ярослав принял его с особенным дружелюбием и хотел дать ему в управление знаменитую область в государстве своем; но сей король, обольщенный сновидением и надеждою победить Канута, завоевателя Норвегии, выехал из России, оставив в ней юного сына своего, Магнуса, который после царствовал в Скандинавии. Дети мужественного короля английского, Эдмунда, изгнанные Канутом, Эдвин и Эдвард, также принц венгерский, Андрей (не быв еще зятем Ярославовым), вместе с братом своим Левентою искали безопасности в нашем Отечестве. Ярослав с таким же великодушием принял князя варяжского Симона, который, будучи изгнан дядею, Якуном Слепым, со многими единоземцами вступил в российскую службу и сделался первым вельможею юного Всеволода.
Мы сказали, что Ярослав не принадлежит к числу завоевателей; однако ж вероятно, что в его княжение область Новогородская распространилась на восток и север. Жители Перми, окрестностей Печорских, Югра, были уже в XI веке данниками Новогородскими (Нестор знал и диких самоедов, которые обитали к северу от Югры): завоевание столь отдаленное не могло вдруг совершиться, и россиянам надлежало прежде овладеть всеми ближайшими местами Архангельской и Вологодской губернии, древним отечеством народов чудских, славным в северных летописях под именем Биармии. Там, на берегах Двины, в начале XI века, по сказанию исландцев, был торговый город, где съезжались летом купцы скандинавские и где норвежцы, отправленные в Биармию Св. Олофом, Ярославовым современником, ограбили кладбище и похитили украшение финского идола Йомалы. Баснословие их стихотворцев о чудесном великолепии сего храма и богатстве жителей не входит в историю; но жители Биармии могли некоторыми произведениями земли своей, солью, железом, мехами торговать с норвежцами, открывшими в IX веке путь к устью Двины, и даже с камскими болгарами, посредством рек судоходных. Занимаясь рыбною и звериною ловлею, огражденные с одной стороны морями хладными, а с другой — лесами дремучими, они спокойно наслаждались независимостию, до самого того времени, как смелые и предприимчивые новогородцы сблизились с ними чрез область Белозерскую и покорили их, в княжение Владимира или Ярослава. Сия земля, от Белаозера до реки Печоры, была названа Заволочьем и мало-помалу населена выходцами новогородскими, которые принесли туда с собою и веру христианскую (по достоверным историческим свидетельствам нам известно, что в XII веке уже существовали монастыри на берегах Двины). Скоро отдаленный хребет гор Уральских, идущий от Новой Земли к югу и бывший несколько времени предметом баснословия в нашем Отечестве, сделался как бы границею России, и новогородцы нашли способ получать естественные, драгоценные произведения Сибири чрез своих югорских данников, которые выменивали оные у тамошних обитателей на железные орудия и другие дешевые вещи.
Наконец блестящее и счастливое правление Ярослава оставило в России памятник, достойный великого монарха. Сему князю приписывают древнейшее собрание наших гражданских уставов, известное под именем «Русской Правды». Еще в Олегово время россияне имели законы; но Ярослав, может быть, отменил некоторые, исправил другие и первый издал законы письменные на языке славянском. Они, конечно, были государственными или общими, хотя древние списки их сохранились единственно в Новогороде и заключают в себе некоторые особенные или местные учреждения. Сей остаток древности, подобный двенадцати доскам Рима, есть верное зерцало тогдашнего гражданского состояния России и драгоценен для истории: предлагаем его здесь в извлечении.