Впрочем, обстоятельства реальной жизни юного Магнуса на Руси интересуют нас значительно меньше, чем та роль, которую отводил ему в своей политике князь Ярослав. А намерения его в отношении приемного сына вырисовываются вполне отчетливо. Те же саги свидетельствуют о конкретных шагах, которые предпринял русский князь для возвращения норвежского престола династии Харальда Прекрасноволосого (к которой принадлежали Олав Святой и, соответственно, Магнус). В своих расчетах Ярослав принимал во внимание не только постоянно меняющиеся настроения в Норвегии, но и позицию мачехи Магнуса, родной сестры своей жены Ирины-Ингигерд Асти, которая к тому времени прочно обосновалась в Швеции и пользовалась там значительным влиянием.
Возможность начать свою собственную политическую игру появилась у Ярослава после того, как на Русь из Норвегии приехали некие богатые купцы Карл и Бьёрн, люди «не знатные по рождению, но смелые», как характеризуют и саги. Они действовали на свой страх и риск, в нарушение «немирья», за что едва не поплатились жизнью. Князь Ярослав поначалу велел схватить их и заковать в железа. «Как бы плохо ни приходилось норвежцам от меня, они всегда стоят худшего», - будто бы произнес он при этом. Однако Магнус (по крайней мере, так излагают дело саги) упросил своего приемного отца сменить гнев на милость: «Думается мне, что Норвегия не скоро станет моей, если дело пойдет к тому, что будут убивать всех, кто оттуда родом». Конечно же, он был прав. Завоевать симпатии норвежцев сын Олава Святого мог не жестокостью (которой норвежцы вдоволь натерпелись от его отца), но прежде всего милосердием. По-видимому, это хорошо понимал и сам Ярослав. Он освободил братьев, а затем призвал к себе Карла и вручил ему внушительную сумму денег. «Вот деньги, - сказал он норвежцу, - которые ты должен взять, а дело здесь довольно трудное. Ты должен раздать эти деньги мужам конунга в Норвегии и всем тем людям, у которых есть какое-либо влияние и которые хотят быть друзьями Магнусу, сыну Олава».
Итак, на сей раз русское серебро должно было решить судьбу норвежского трона. Выбор Ярослава оказался верным. Карл и Бьёрн успешно справились с порученным им делом. Прибыв в Норвегию, братья принялись тайно вербовать сторонников Магнуса, щедро расточая полученное от Ярослава серебро. Вскоре об этом стало известно мастям; Карлу пришлось остаться в стране и держать ответ перед Свейном, а Бьёрн вернулся в Новгород, где да подробный отчет русскому князю в том, «ЧТО сделано в стране той, ко принял деньги дружественно и на чью помощь Магнус, сын конунга, может рассчитывать. Ярицлейв конунг сказа, что сделано много, но много еще осталось не конченным…» Впоследствии и Карлу удалось бежать на Русь. «Конунг Ярицейв» оказал ему самый радушный прием и также подробно расспросил об обстановке в Норвегии11. Как видим, именно князь Ярослав, находившийся в Новгороде, прочно удерживал в своих руках нити заговора, плетущегося в Норвегии. Он действовал очень умело, используя все те средства, к каким прибегают в подобных случаях опытные политики, - подкупы, засылки лазутчиков, может быть, даже шантаж. Впрочем, все это не выходило за рамки обычного не только во времена Ярослава, но и во все прочие.
Среди подкупленных Ярославом людей саги прежде всего называют Эйнара Брюхотряса, давнего недруга Олава. Он не принял участие в войне против Олава в 1030 году и теперь оказался готов перейти на сторону его сына. Как и многие другие могущественные люди в Норвегии, он был недоволен тем положением, которое занял при правителях-датчанах. К Эйнару присоединился и Кальв, сын Арни, возглавлявший войско бондов в роковой битве при Стикаста-дире. После победы на Олавом он также надеялся на большее, но был оттеснен на вторые роли. Карл и Бьёрн, по-видимому, дали им не только деньги, но и какие-то гарантии от имени Магнуса.
Летом 1034 года Эйнар, Кальв и некоторые другие могущественные вожди во главе большой дружины отправились на Русь*. [* Так излагают события большинство саг. В рассказе «Гнилой кожи» говорится по-другому: Кальв Арнасон прибыл на Русь раньше остальных, вместе с Карлом, и встретил Магнуса и других, когда те уже возвращались на родину]. «Осенью они добрались до Альейгьюборга (Ладоги. - А. К.). Они послали своих людей в Хольмгард к Ярицлейву конунгу и просили передать ему, что они хотят взять с собой Магнуса, сына конунга Олава Святого, и отвезти его в Норвегию, а там помочь ему получить отцовское наследство и стать конунгом в стране». Так рассказывает о событиях Снорри Стурлусон.