Со второй половины XI века сведения о Ладоге исчезают из скандинавских саг и, наоборот, вновь появляются в русских летописях20. Смерть Ирины освободила Ярослава от каких-либо обязательств в отношении этого города, к тому же он перестал нуждаться в услугах наемников-скандинавов. С этого времени Ладога управлялась посадниками киевского (позднее новгородского) князя.
Летописи отмечают и другие походы новгородских дружин на север и северо-восток от Новгорода; вероятно, в них также принимали участие наемники-норманны. Далеко не все из этих походов заканчивались успешно. Так, полагают,
что как раз о подобном походе, возглавляемом неким Улебом, сообщают новгородско-софийские летописи под 1032 годом: «…Тогда же Улеп изыде из Новагорода на Железные Врата, и опять (обратно. - А. К) мало их прииде»21. Во вся ком случае, такой вывод можно сделать, если помещать эти Железные Врата - вслед за большинством исследователей - на севере Восточной Европы: в устье Северной Двины22 или еще дальше, в Предуралье23. (Определенно писал об этом В. Н. Татищев, по сведениям которого поход был направлен в земли югры, или югдор, - предков нынешних хантов и манси: «Новогородцы со Улебом ходили на железныя врата, но бысть нещастие, побеждены были новогородцы от югдор»24.)
Загадочная фигура предводителя похода - Улеба (имя которого более не упоминается в источниках) - не могла не привлечь к себе внимание исследователей. В нем видели либо некоего князя, представителя династии Рюриковичей, либо норманнского наемника - а именно Ульва, сына ярла Ладоги Рёгнвальда Ульвссона, исчезнувшего по неизвестным причинам со страниц саг25. Впрочем, существует и иной взгляд на направление действий новгородцев: учитывая, что Железными Вратами на Руси и за ее пределами нередко называли Дербент (в нынешнем Дагестане), полагали, будто Улеб и его товарищи совершили поход на Кавказ, где, судя по данным восточных источников, в начале 30-х годов XI века действительно проявляли активность некие русские военные отряды (см. об этом ниже). Однако едва ли новгородцы моги уйти так далеко от своего родного города.
Надо сказать, что в Новгороде определенно знали о существовании Железных Ворот (тех самых, что, согласно легенде, поставил в глубокой древности величайший воитель мира Александр Македонский против нечестивых народов Севера Гога и Магога) где-то поблизости от северных границ своей земли26. Походы в область югры и Заволочье (По-двинье) новгородские князья совершали и позднее: так, весной 1079 года туда ходил князь Глеб Святославич, внук Ярослава Мудрого; поход этот также окончился трагически - сам князь Глеб погиб, а его спутники бесславно вернулись домой27*. [* Между прочим, закрадывается сомнение: не этот ли самый поход ошибочно был перенесен летописцами X века на 47 лет назад и не является ли загадочный новгородец Улеб на самом деле князем Глебом Святославичем? (Имена Улеб и Глеб нередко приводятся в летописи как формы одного и того же имени.)].
Цель этого и подобных ему военных предприятий вполне очевидна: новгородцев манили пушные богатства Русского Севера. Пушнина была тем товаром, который более всего ценился на рынках и Запада, и Востока и торговля которым приносила баснословные барыши. В конце концов новгородцам удалось освоить бескрайние пространства к северу и северо-востоку от своих земель - но не столько с помощью меча, сколько с помощью мирной торговли. Маршруты предприимчивых новгородских купцов уже во времена Ярослава пролегали в земли югры и самояди (предков нынешних ненцев) и даже еще дальше, то есть в области Крайнего Севера. Отправной точкой этих путешествий чаще всего становилась та же Ладога. Об этом мы узнаем из летописи: около 1118 года киевский летописец записывал рассказы Ладожского посадника Павла и «всех Ладожан» о том, как их «старые мужи» - вероятно, современники Ярослава - некогда ходили «за югру и за самоядь» и слышали от последних удивительные рассказы о разных чудесных явлениях28.
Впоследствии, уже после объединения всей Руси под властью Ярослава и его окончательного утверждения в Киеве, его сын и преемник на новгородском престоле князь Владимир Ярославич продолжит активную наступательную политику своего отца. Вероятно, в 1040 году, вместе с отцом, он будет воевать в Литве, а в 1042 году, уже самостоятельно, совершит поход на финское племя емь (хяме, или, по-другому, тавластов). Русские войска одержат победу, однако в целом этот поход вновь завершится неудачно: «Пошел Владимир, сын Ярослава, на ямь, - рассказывает автор «Повести временных лет», - и победил их; и пали кони у воинов Владимировых, так что с еще дышащих коней сдирали кожу - таков был мор в конях»29.