Выше мы уже говорили о школе, устроенной по велению князя Ярослава в Новгороде: в ней, напомним, обучалось триста человек. Подобные школы, хотя и меньших размеров, существовали и в других городах древней Руси, даже не очень крупны. Так, из Жития преподобного Феодосия Печерского мы узнаем о школе, существовавшей в 30-40-е годы XI века в небольшом тогда городе Куске. Еще отроком будущий святой был отдан родителями «на учение божественны книг» одному из местных учителей и вскоре «извыче (изучи. - А. К.) все грамматики, так что окружающие удивлялись его премудрости и быстрому обучению. Вместе с Феодосием у того же учителя обучались грамоте и другие ученик83.
Ставший впоследствии игуменом Киевского Печерского монастыря, Феодосий прославился и как автор целого ряда поучений братии и посланий князьям - Изяславу и Святославу Ярославичам. Его современник и наставник в иноческом житии, будущий Печерский игумен Никон, удостоившийся от учеников прозвища «Великий», также был искусным книжником. «Многажды случалось великому Никону сидеть и делать (переписывать? - А. К.) книги, - писал печерский диакон Нестор, автор Жития Феодосия Печерского, - а блаженному (то есть Феодосию. - А. К.), с краю присев, прясти нити на потребу таковому делу»84. О роли книг в киевском обществе (правда, чуть позже, в 80-е или в начале 90-х годов XI века) рассказывает Слово о святом Григории чудотворце, младшем современнике Феодосия и Никона Печерских, читающееся в Киева-Печерском патерике. Инок Григорий владел значительной библиотекой, которая составляла единственное его имущество. Движимый чувством христианского всепрощения, он, ради спасения жизни воров («татей»), чуть было не ограбивших его, решился передать часть своих книг «градскому властелину» (посаднику); оставшиеся же книги продал, а деньги раздал убогим,
дабы опять не впали в беду «хотящие покрасть книги». Так мы видим, как спустя всего несколько десятилетий после смерти Ярослава книги становятся не просто привычным предметом обихода, но товаром, за который легко можно выручить немалые деньги и даже выкупить чью-то жизнь85. Поколение людей, к которому принадлежали сам Ярослав и берестовский священник Илларион, посадник Остромир и диакон Григорий, епископ Лука Жидята и поп Упырь Лихой, и тем более следующее за ними поколение - поколение Феодосия Печерского и Никона «Великого» и их современников - выросли в стране, уже просвещенной светом христианства. Смена идеологических установок, изменение культурного климата, привыкание к новому образу жизни происходят очень быстро, особенно если речь идет о людях молодых, еще не «закоснелых разумом» (выражение древнерусского книжника) - наша новейшая история продемонстрировала это очень наглядно. Мы уже говорили - и не раз - о том, что княжеская власть отнюдь не стремилась непременно силой искоренить остатки язычества, «огнем и мечом» насадить новую веру в обществе. Этот путь вообще очень тяжек и, как показала история соседних с Русью стран, чреват социальными потрясениями и большой кровью. Путь же насаждения христианских ценностей исподволь, путь просвещения - другое дело. Князь Ярослав, по-видимому, осознавая это. И может быть, никакой иной стороной своей деятельности он не заслужил в такой степени прозвище «Мудрого», или «Премудрого» князя, как именно этим неустанным радением о христианском просвещении своего народа.
Говоря о главном храме Русского государства, киевский летописец назвал его «митрополией», то есть кафедральным, митрополичьим собором. Книжники более позднего времени поняли это слово как указание на то, что сама Киевская митрополия возникла в 1037 году. «Того же лета великий князь Ярослав митрополию уставил (установил. - А. К.)», - читаем, например, в Софийской Первой летописи86. Списки киевских митрополитов, составленные в X веке, в том числе список, читающийся в Новгородской Первой летописи младшего извода, называют первым русским митрополитом современника Ярослава грека Феопемпта, упомянутого в летописи под 1039 годом87.