Олицетворением «законной лести» и ветхозаветного рабства является для Иллариона иудейство - религия «избранного» народа, отказавшегося принять новое общечеловеческое учение Христа. Несомненно, во многом это книжный образ, привычный всей христианской литературе, однако не стоит забывать о том, что иудаизм - в качестве живой, а не книжной религии - был хорошо известен в Киеве во времена Иллариона и полемика с киевскими евреями представлялась отечественным апологетам христианства делом весьма актуальным*. Показательно, что впоследствии на основе «Слова о законе и благодати» будет создана особая Толковая редакция памятника - самостоятельное произведение, построенное как обличение некоего «жидовина» и, в его лице, иудейской религии в целом. [* Так, в Житии Феодосия рассказывается о том, как преподобный в бытность свою юуменом Киевского Печерского монастыря часто по ночам «отай всех исхожааше к живом, и тех еже о Христе препирая» (то есть вступал с ними в религиозные прения), причем, по словам агиографа, с риском для собственной жизни23].
Но из-под пера самого автора «Слова о законе и благодати» вышел отнюдь не полемический антииудейский трактат. Тема ветхозаветного иудейства привлечена им прежде всего для того, чтобы показать величие того шага, который совершила еще вчера языческая Русь. Именно в прославлении Руси, сумевшей - в отличие от «обветшавшего» иудейства - миновать тьму «идольского мрака» и перейти к евангельской благодати, и состоит основной смысл всего произведения. Словно сужая концентрические круги своего повествования, «по типическим законам средневекового мышления переходя от общего к частному, от общих вопросов мироздания к частным его проявлениям, от универсального к национальному»24. Илларион подводит слушателей к главной теме своего «Слова» - историческим судьбам русского народа. «Итак, пришел Спаситель, но не был принят Израилем, по словам Евангелия: "Пришел к своим и свои Его не приняли" (Ин. 1: 11). Языческими же народами был принят Христос… И исполнились слова Спаситель: "Многие приду с востока и запада и возлягт с Араамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном; а сыны царства изверждены будут во тьму внешнюю" (Мф. 8: 11- 12. И еще: " Отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его" (Мф. 21: 43)».
В развитие ией великих первоучителей славян Константина (Кирила) и Мефодия Илларион увержает мысль о равенстве всех христианских народов через их приобщение к христианству. Более того, можно думать, что ему была близка идея такого вовлечения новых народов в лоно христианства, при котором эти новые народы (а к их числу в первую очередь и относилась Русь) усваивали новое вероучение даже глубже, чем те, кто был призван прежде. «И подобало благодати и истине воссиять над новым народом. Ибо не вливают, по словам Господним, вина нового, учения благодатного, "в мехи ветхие", обветшавшие в иудействе, - "а иначе прорываются мехи, и вино вытекает" (Мф. 9: 17… Но новое учение - новые мехи, новые народы!»
Русский народ, «новые люди», по выражению Иллариона, и есть эти «новые мехи»; приобщение Руси к христианству - торжество воплощения Божественного замысла, кульминация всей мировой истории. «Так и совершилось. Ибо вера благодатная распростерлась по всей земле и достигла нашего народа русского. И озеро закона пересохло, евангельский же источник, исполнившись водой и покрыв всю землю, разлился и до пределов наших. И вот уже со всеми христианами и мы славим Святую Троицу, а Иудея молчит; Христос прославляется, а иудеи проклинаются; язычники приведены, а иудеи отринуты… Все народы помиловал преблагой Бог наш, и нас не презрел Он: восхотел - и спас нас и привел в познание истины!» Именно на русском народе, последним пришедшем к христианству (но по слову евангельскому: «Так будут последние первыми», Мф. 19: 30; 20: 16, исполнились пророчества, некогда данные Господом через святых пророков: «И скажу не Моему народу: "Ты - народ Мой", и он скажет Мне: "Ты - Господь Бог мой"» (Оси, 2: 18, 23. «Сбылось на нас предреченное о язычниках: "Обнажит Господь святую мышцу Свою пред всеми народами, и все концы земли увидят спасение Бога нашего" (Ис., 52: 10. И другое: "Живу я, говорит Господь, предо Мною поклонится всякое колено, и всякий язык будет исповедовать Бога" (Р. 14: 11; ер. Ис. 45: 23». Эту идею «Нового народа», воистину «работников одиннадцатого часа» (из знаменитой евангельской притчи о виноградаре, нанимавшем работников в свой виноградник и расплатившемся с ними поровну, «начав с последних до первых»; ер. Мф. 20: 1-16, мы встретим и у других авторов XI-XII веков, воспринявших и ход мыслей Иллариона, и его систему аргументации. Но такого неиссякаемого исторического оптимизма уже не будет. Исследователи считают возможным говорить об особом «адоптионизме» Иллариона - его приверженности идеи Божественного «усыновления» страны и народа, при котором крещение не просто открывает путь к Спасению, а почти тождественно ему25. «Славный град Киев» оказывается под защитой и покровительством Господа и Пресвятой Богородицы. «Радуйся, град православный! Господь с тобою!» - перефразирует киевский проповедник слова архангела Гавриила, обращенные к Деве Марии.