Вторая половина 40-х годов XI века - время произнесения «Слова о законе и благодати» - пора наибольших свершений князя Ярослава Владимировича в области как внутренней, так и внешней политики. Именно в эти годы неузнаваемо преображается Киев, освящаются и украшаются росписями киевские храмы. Илларион имел все основания воскликнуть в своем «Слове», все так же обращаясь к памяти отца Ярослава: «Посмотри же и на град твой, величием сияющий, посмотри на церкви процветающие, посмотри на христианство возрастающее, посмотри на град, иконами святых блистающий и ими освящаемый, фимиамом благоухающий, славословиями божественными исполненный и песнопениями святыми оглашаемый…» И эти слова будущего киевского митрополита перекликаются с восторженной похвалой князю Ярославу, которая принадлежит киевскому книжнику более позднего времени, автору летописной статьи 1037 года: «…При сем (то есть при Ярославе. - А. К) начала вера христианская плодиться и расширяться, и черноризцы начали множиться, и монастыри начинаи быть… И радовался весьма Ярослав, видя множество церквей и людей христианских, а враг сетовал, побеждаемый новыми людьми христианскими» 29.
Но внешнее благолепие стольного града Ярослава, о котором мы говорили в предыущих главах книги, - лишь одна сторона того процесса христианского переустройства Киевской державы, который происходил в годы княжения Ярослава Мудрого. Показательно, что из многих монастырей, возникших при нем, действительное значение в русской истории получил тот, к созданию которого князь Ярослав, по-видимому, не имел непосредственного отношения. Речь иет о Киевском Печерском монастыре, основанном иноком Антонием близ Киева, по преданию, в той самой пещерке, которую некогда ископал для себя берестовский пресвитер Илларион.
Антоний был уроженцем города Любеча. Его мирское имя - Антипа - называет единственный и притом относительно поздний и не слишком надежный источник - Летописец Переяславля Сузальского30. Можно думать, что Антоний принадлежал к поколению тех молодых русских людей, чью жизнь в буквальном смысле перевернуло принятие Русью христианства Проповедь христианских миссионеров настолько поразила его, что он решил всецело посвятить себя служению Богу и отправился в Грецию - на Афон (Святую Гору), знаменитый своими монастырями. В одном из них Антоний и бы пострижен в иноческий чин31. По прошествии нескольких лет игумен благослови его вернуться обратно на Русь. Летопись приводит слова, с которыми тот обратился к Антонию: «Или снова на Русь, и да будет на тебе благословение Святой Горы, ибо многие от тебя станут чернецами»32.
Когда именно происходили эти события, точно неизвестно. «Повесть временных лет» рассказывает о путешествии Антония на Афон и об основании им Печерской обители под 1051 годом33 - тем самым, которым датируется поставление на киевскую митрополию русина Иллариона. Но это, наверное, объясняется тем, что летописец знал о поселении Антония в оставленной Илларионом пещере. Между тем берестовская пещерка могла освободиться - и наверняка освободилась - много раньше названной в летописи даты. Суд по некоторым косвенным данным, Антоний появился на Руси в 40-е годы XI века34. По крайней мере несколько предшествующих лет он провел на Афоне.
Надо сказать, что выходцы из русских земель появились здесь еще в конце Х века; во всяком случае, принадлежавший им монастырь Успения Богородицы, так называемый монастырь Ксилурга (Древодела), впервые упоминается в источниках под 1016 годом, когда его игумен, некий Герасим, поставил свою подпись под одним из афонских актов35.
Согласно дошедшей до нас купчей, в 1030 году монастырь еще более расширил свои влаения; вероятно, он переживал благоприятные времена и, может быть, пользовался поддержкой русских князей36. Однако в первой половине 40-х годов XI века ситуация изменилась. Это время стало нелегким для многих афонских обителей. В 1042- 1044 годах афонское побережье пострадало от нападений арабов; в 1044 году полуостров поразил сильнейший неурожай, который привел к острой нехватке пшеницы, виноградного вина, елея. В результате многие афонские обители были разорены, значительное число иноков покинуло полуостров, так что современники говорили о реальной опасности полного запустения Святой Горы. В 1046 году император Константин Мономах был вынужден особым актом подтвердить независимый статус конгрегации афонских монастырей37. Кажется, на положении Русского монастыря сказалось и резкое обострение русско-византийских отношений летом 1043 года, и только спустя несколько лет, после заключения русско-византийского мира, монастырь Ксилурга восстановил утраченные позиции38. Наверное, не будет слишком рискованным предположить, что возвращение Антония на Русь совпало с ухудшением политической и экономической ситуации на Афоне в первой половине 40-х годов XI века.