73 Назаренко А. В. Немецкие латиноязычные исгочники. С. 141.
74 Отметим, что ряд русских средневековых источников именует Анассаса «епископом» - так в т. н. Чудовской редакции Жития святого Владимира (Шахматов А. А Корсунекая легенда о крещении Владимира. СП б., 1906. С. 35) и Повести о Николе Заразском (Лихачев Д С. Повести о Николе Заразском. Тексты // Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы АН СССР. Т. 7. М.; Л., 1949. С. 282).
15 Назаренко А. В. Немецкие латиноязычные источники. С. 203.
76 Иногда полагают, что истоки угроз Болеслава надлежит искать в сфере польско-германских и византийско-германских отношений и Болеслав отправлял послов в Консгантинополь по прямой указке императора Генриха. В то время интересы двух империй - Германской и Византийской - пересеклись в Южной Итаии. В течение целого десятилетия (с 1009 г.) южно-итальянская провинция Апулия была охвачена антивизантийским восстанием, возглавляемым неким Мелесом (Мело) из Бари, за которым, по всей видимосги, стояли папа Бенедикт VIII и император Генрих. В 1017 г. Меес овладел значительной частью Апулии, но уже в начале 1018 г. византийский император Василий II назначил новым катепамом (правителем) Южной Итаии Василия Вайоанниса. Катепан Василий начал действовать с исключительной энергичностью и нанес мятежникам чувствительное поражение. Источники отмечают, что в рядах его армии сражались и наемники-руссы. Отсюда делается предположение, согласно которому целью посольства Болеслава могло стать требование отыва русского корпуса из Южной Италии (Грабский А. Ф. По поводу польско-византийских отношений в начале XI в. / Византийский временник. Т. 14. М., 1958. С. 175-184). Однако это предположение кажется маловероятным, прежде всего потому, что русский корпус в Византии едва ли мог подчиняться Киеву и выполнять требования киевских властей (ер., напр.: Свердлов М. Б. Известия немецких источников о русско-польских отношениях конца Х-начала XII в. 1 Исследования по истории славянских и балканских народов: История средневековья: Киевская Русь и е славянские соседи. М., 1972. С. 154-155; Назаренко А. В. Немецкие латиноязычные источники. С. 204).
77 Западные источники упоминают об учасии в составе византийских войск, дейсвовавших в Южной Италии в 1025-1027 гг., неких «вандалов», под которыми обычно понимают славян (может быть, в данном случае именно поляков?). Ср. Грабский А. Ф. По поводу польско-византийских отношений… С. 184, прим. 2 (со ссылкой на Ст. Закжевского).
78 «Великая хроника» о Польше… С. 67; Dgosz. 1-2. S. 335; Татищев. Т. 2. С. 239 (со ссылкой на польского историка XVI в. Мартина Кромера).
79 Свердлов М. Б. Латиноязычные исгочники… С. 138.
80 См.: Sweгlow М В. Jeszcze о "гuskich" monetach Bo1eslawa Chгobгego // Wiadomosci numizmatyczne. Т. 13. Sesz. 3 (49). Waгszawa, 1969. S. 175-180.
81 ПСРЛ. Т. 38. С. 62 (Радзивиловская); Т. 2. Стб. 1 3 1 (Ипатьевская). Нередко полагают, что рассказ о восстании против «ляхов» и вынужденном отступлении Болеслава из Киева под давлением киевлян ошибочно приурочен летописцем к событиям 1018 г., а на самом деле имеет в виду поход на Киев польского князя Болеслава Il Щедрого в 1069 г., о котором летописец говорит почти в тех же выражениях: «И распуща ляхы на покорм, и избиваху ляхы отаи (тайно. - А. К.), и возвратися в Ляхы Болеслав, в землю свою» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 1 73-174) (ер.: Шахматов А. А. Разыскания… С. 439-440). Летописец действительно при возможности всегда пользуется схожими выражениями, рассказывая об относительно похожих событиях, что передко приводит к путанице и анахронизмам в повествовании. Но в данном случае, на мой взгляд, трудно подозревать летописца в искажении событий: о наличии какого-то конфликта между Болеславом и Святополком говорит тот факт, что после поражения от Ярослава Святополк не бежал в Польшу и не обратился за помощью вновь к польскому князю, но воспользовался услугами печенегов. Ссылка на Титмара Мерзебургского, упоминавшего о «веселом возвращении» Болеслава из киевского похода (что, казалось бы, противоречит показаниям русской летописи), в данном случае, по-видимому, лишена оснований, во всяком случае, если мы принимаем, что в главе VII, 65 речь идет об особом походе 1017 г., а не о возвращении Болеслава в 1018 г. (о чем Титмар не знал) (см.: Назаренко А. В. События 1017 г…; он же. Немецкие латиноязычные источники. С. 162). Свидетельству русской летописи противоречат и данные Галла Анонима, но польский автор, как мы видели, приводит фольклорную, героизированную версию киевского похода, в которой, естественно, не нашлось меса для событий, неприятных для поляков.