Отец Идальго попросил меня сопровождать двух его представителей, которые должны были передать Риано предложение о капитуляции. Выбор был прост: или сдача в плен и гуманное обращение, или же в случае сопротивления смерть без надежды на пощаду.
Однако вдобавок к ультиматуму падре вручил мне еще одно письмо.
– А это личное послание для сеньора Риано. Я знаю его и его семью, да и ты, полагаю, тоже.
– Мы встречались несколько раз, на балах и приемах. Но друзьями не были.
– Неважно, ты встречался с губернатором и его сыном и знаешь, что это достойные люди. Передай это письмо лично Риано и никому больше не показывай.
Личное послание падре губернатору гласило:
Уважение, которое я испытываю к Вам, является искренним и обусловлено признанием Ваших достоинств, чему имеющаяся между нами разница во взглядах ни в коей мере не является препятствием. Полагаю, что в сложившихся обстоятельствах Вы выберете тот образ действий, какой сочтете правильным и достойным, но решение сие никоим образом не должно отразиться на безопасности Вашей семьи. Если таков будет Ваш выбор, мы будем сражаться как враги, однако Вашей супруге и дочерям я предлагаю убежище и гарантирую неприкосновенность.
В сопровождении двух парламентариев я подошел к зернохранилищу, после чего меня и еще одного из посланцев, предварительно завязав нам глаза, допустили внутрь. Повязки с нас не снимали до тех пор, пока мы не поднялись на крышу, где встретились с Риано и его сыном Гильберто. Губернатор ничем не показал, что узнает меня, а вот Гильберто все время косился в мою сторону, явно пытаясь сообразить, где видел меня прежде. Но так и не понял – этому помешала густая борода.
Ознакомившись с требованиями падре, Риано созвал на крышу своих товарищей по оружию. Он вслух зачитал им послание и выдержал паузу, ожидая реакции. По подсказке офицеров, солдаты регулярных подразделений дружно гаркнули: «Viva el rey!» – «Да здравствует король!» После этого губернатор посовещался с горожанами, которые, хоть и без энтузиазма, заявили, что будут сражаться.
В ответном послании Риано поблагодарил падре за предложенную его близким защиту, но сообщил, что в ней не нуждается, поскольку успел отослать жену и дочерей из города.
Вскоре из зернохранилища выехали и, яростно нахлестывая коней, помчались в разных направлениях два гонца. Один из них, так и не добравшись до городской окраины, был выбит из седла выстрелом, а имевшееся при нем послание досталось мне и было прочитано на обратном пути в наш лагерь.
То было письмо от Риано генералу Кальехе в Сан-Луис-Потоси, а говорилось в нем следующее:
Мне предстоит сражение, поскольку мятежники атакуют в самое ближайшее время. Я буду обороняться до последней возможности, ибо это вопрос чести. Прошу Вас поспешить мне на помощь.
Во время переговоров я получил возможность убедиться в правильности своей предварительной оценки: под ружьем у Риано имелось не больше шести сотен бойцов, причем лишь две трети из них составляли настоящие солдаты, и они готовились обороняться против армии, численность которой в настоящее время приближалась к пятидесяти тысячам. Но и среди нас лишь несколько сот человек являлись профессиональными военными или, подобно мне, просто хорошо владели оружием.
Отец Идальго выступил из Долореса во главе нескольких сотен человек, и за двенадцать дней похода к Гуанахуато его армия увеличилась стократ. Другое дело, что обучить эту толпу народа или хотя бы объяснить ей, что необходимо соблюдать дисциплину, у нас не было ни времени, ни возможности.
– Сначала Риано будет защищать баррикады, – доложил я по возвращении падре и Альенде.
Губернатор разместил своих солдат регулярной армии на крыше хлебного рынка, снаружи, на уличных баррикадах, а также ближе к реке. Предполагалось, что вооруженные горожане засядут в двух тыловых зданиях и на нижнем этаже зернохранилища.
– Риано, – сказал Альенде, – наверняка держит в резерве небольшие силы, может быть, процентов десять от общего числа, чтобы перебрасывать их на те участки, где возникнут затруднения. У него есть возможность использовать на небольшом пространстве конных драгун, и они будут контролировать улицы, пока мы не оттесним их внутрь.
Он похлопал по составленной мною карте, где я отметил зоны предстоящего сражения.
– Завала прав. Единственная возможность прорвать оборону заключается в том, чтобы выгнать защитников с улиц и сбить с крыши. После этого можно будет атаковать главный вход. Двери там массивные, крепкие, и, чтобы победить, нам придется их высадить.
– Как именно вы собираетесь действовать? – спросил отец Идальго.