Вернувшись, я задал Урагану корма и объяснил ему, что завтра мы поедем на север.
– По-прежнему разговариваешь с лошадьми?
Оказывается, Изабелла незаметно вошла в конюшню и стояла у меня за спиной. Она покачала головой и продолжила:
– Это страшно раздражало меня, Хуан, еще когда ты ухаживал за мной в Гуанахуато. Я в таких случаях начинала сомневаться, кого ты больше любишь – меня или коня.
Ураган тихонько заржал. Я потрепал его по холке.
– Лошади отличаются большей верностью, чем женщины.
– Согласна. А еще их можно морить голодом, бить, загонять до смерти, и все, что им нужно, – это несколько пригоршней овса. Женщины требуют гораздо большего.
– Некоторые женщины требуют гораздо больше, чем другие, – пробормотал я.
– А что ты можешь предложить женщине, Хуан Завала? Сегодня ты самый блестящий кабальеро в Гуанахуато, а завтра – убийца и разбойник. Сегодня сообщают о твоей гибели в джунглях Юкатана, а завтра приходит известие, что ты чудесным образом воскрес и возвращаешься из Испании, где прославился на войне как герой. Ну почему бы, кажется, тебе не жить по возвращении мирно?! Нет, ты начинаешь ухаживать за замужней женщиной, ставишь меня в затруднительное положение, унижаешь моего мужа, который, если бы только вызвал тебя на дуэль, был бы обречен на верную смерть.
– Ты забыла упомянуть, что заманила меня в ловушку.
– Мне сказали, что тебя следует наказать, дабы восстановить попранную честь моего бедного супруга. А чего ты от меня, интересно, ждал в такой ситуации? Многие ли женщины имеют возможность сами распоряжаться собой? Много ли ты знаешь таких, кто самостоятельно принимает решения?
Я был так взбешен, что запустил в стену корзинкой для провизии.
– В Гуанахуато меня опозорили, а в Мехико чуть не убили, и я же оказываюсь виноватым! Ты еще скажи, что я в ответе и за пленение твоего муженька!
– Конечно в ответе, – заявила она, глядя мне прямо в глаза. – Ты его унизил, и это повлекло за собой проблемы в делах. Человек, который долгие годы являлся его партнером, вдруг потребовал погашения ссуд, и бедняге пришлось ехать в Сакатекас, чтобы срочно продать свою долю в рудниках.
¡Аy de mí! Эта женщина объявила меня причиной всех своих несчастий, потери мужа и состояния!
Обвинение было столь неожиданным, что я просто не знал, что и сказать.
Изабелла подошла поближе.
– Но что бы ни случилось в прошлом, это можно предать забвению. Мы могли бы начать все заново. В столице поговаривают, что революция, которую затеял падре, изменит облик колонии, причем вне зависимости от того, кто победит. Жизнь изменится абсолютно для всех, и для нас с тобой тоже, Хуан. Помоги мне освободить мужа и вернуть мое достояние, и мы будем вместе навеки.
* * *
Позднее в тот вечер я овладел Мариной, дав волю безумной, словно сдерживаемой годами и вдруг прорвавшейся наружу страсти, а когда, обессиленный, откатился от нее, вдруг увидел, как в свете свечи блеснул нож. Я моментально отшатнулся в сторону и этим спас свое горло, но лезвие все же царапнуло меня по уху.
– Эй, ты что? У меня кровь идет!
– Жаль, что я не довела дело до конца! – заявила Марина.
– Да ты никак спятила?
Она бросила нож на пол и снова скользнула под одеяло.
– Так и знай: если ты еще раз назовешь меня Изабеллой, я отрежу тебе яйца и забью их в твою глотку.
¡Ay de mí!
100
Нас разбудили громкие, тревожные крики, которые раздавались снаружи.
– На отца Идальго напали! – вскричала Марина.
Несмотря ни на что, я сначала натянул штаны, а уж потом схватился за шпагу и пистолет. Что ни говорите, а смерть без штанов трудно назвать достойной. Потом я выбежал наружу следом за Мариной: она вооружилась мачете еще до того, как прикрыла наготу, набросив на себя одеяло. Навстречу нам бросился Родриго, адъютант падре.
– За мной! Скорее!
Примчавшись к падре, мы обнаружили, что он не подвергся нападению солдат вице-короля или возмутившихся против него офицеров-креолов. И тем не менее жизнь его и впрямь была в опасности.
– Яд, – промолвил священник так тихо, словно ему было трудно говорить. – Кто-то пытался меня отравить.
Он указал на блюдо, стоявшее на столе:
– Мясо было отравлено.
Мы проследили за его взглядом и увидели на полу дохлого пса.
– Я бросил ему кусок мяса, – пояснил Идальго.
– Сегодня я подал падре еду позже обычного, – добавил ординарец. – Он не был голоден и сперва отказывался, но в конце концов мне все-таки удалось уговорить его подкрепиться.
– Кто готовил ужин? – спросил я.
– Как всегда, его личный повар.
Вскоре нашли и повара: тот лежал ничком позади мешков с маисом. Я опустился на колени рядом с телом и перевернул его. У бедняги было перерезано горло.