– Ох… повтори-ка…
Злоба повторил несколько раз, и я сумел все запомнить. После чего потопал обратно к домику, постучался. Мне снова открыл рыжебородый.
– А где у вас тут колодец, дедушка?
– Вон там, отрок, – улыбнулся мне Туррагс, икнул и удалился, пряча за дверью явственно порозовевшие щеки. Уже приложился старый к кувшину заветному…
Я выждал пару минут и снова постучал. Вышел седобородый – в два раза худее первого старика, но с такими же кустистыми бровями. Я поспешно изложил причину прихода, отдал кувшин с талой водой, после чего дед что-то пробурчал и скупо осенил меня загадочным знаком. Сделано. Я пошел себе потихоньку обратно, удивленно глядя на следующее сообщение:
Вы получили положительный эффект «Благословение старого горца Буррагса Снежного».
Ваши запасы маны увеличены на 0.5 %.
Дополнительная информация:
Данный эффект не воздействует на других игроков.
Благословение действует до тех пор, пока жив Буррагс Снежный.
Благословение действует до тех пор, пока Буррагс Снежный не снимет его – к примеру, в случае порчи с ним отношений.
Вот это да…
Я только что заработал полтора процента к запасам маны. И всего за десять минут. Пока живы дедушки – все просто отлично. Кажется, я начинаю проникаться родственной любовью к старикам. Может, приплатить местным стражам, чтобы приглядывали за милыми дедушками?..
– Супер! Супер! – я буквально источал восторг. – Дальше так и будет?
– Мечтай больше, – фыркнул Злоба. – Считай, что это была вишенка на торте. Ты ее слопал, а теперь пора грызть лишь слегка пропитанные кремом сухие коржи. Пошли, грызун, двигаем к следующей цели. Время забрать бутылку!
Что именно хотел сказать профессиональный волшебник, я узнал спустя достаточно короткое время и еще один перенос путем магической телепортации. И почти час я угробил на шатание за нищим бродяжкой по пыльным улицам городка Луково Счастье, представляющего собой удивительно аккуратное поселение с домами из темно-красного и светло-желтого кирпича, окруженного несколькими километрами луковых огородов. Да, тут сажали только лук, причем везде, включая горшочки на подоконниках и большущие ящики с землей на крышах. Главная площадь городка украшена гигантской клумбой, засаженной… верно – луком. Километрах в пятнадцати от города располагалось селение чуть поменьше, именуемое Чесночная Радость… Так что мне еще посчастливилось, счастье выпало, а не радость.
Кучу своего драгоценного времени я угробил на следующее занятие – нищий бродяжка неопределенного возраста с одним большим колтуном вместо прически разбрасывал повсюду семена алых тюльпанов, чьи образцы были заткнуты за тулью его драной войлочной шляпы, покачивая красивыми бутонами. Я ему помогал, изображая из себя сеятеля – как на картинах рисовали мужиков с сумкой холщовой на поясе, разбрасывающих горстями зерно.
Разбрасывали мы, понятное дело, не на брусчатку или утоптанную землю, а в понатыканные буквально всюду горшки, ящики, клумбы, огородики и огородища. Сыпали семена щедро… А на нас с еще большей щедростью выливали помои крайне озлобленные, но миролюбивые жители. Выливали в буквальном смысле слова – из окон, при помощи ведер, черпаков, корыт и прочей тары.
На меня сыпались очистки, гнилые овощи, фрукты, тухлые яйца и прочие «богатства», что каждый может отыскать в собственном помойном ведре. Доставалось не только мне, но и безымянному нищеброду, нанявшему меня в помощники в обмен на небольшую бутылочку, заполненную неким эликсиром, сделанным по семейному рецепту. Мы с ним совершали большой круг почета по центральной кольцевой улице, а за нами бежала ватага мальчишек, голосящих что есть сил:
– Опять бродяжка за свое-е-е-е! Опять гадость вонючу-у-ую садит! Лук наш благоуханный губи-и-ит!
Доставалось и в мой адрес – и ругани, и помоев. Жители были весьма недовольны.
– Опять за свое, шаромыжник? И дружка позвал?
– Убирайтесь!
– Валите отсюда!
– Не смейте сажать эту гадость!
– Топчите, топчите тюльпаны! Сгребайте семена их паршивые! И в огонь! И в огонь!
– А вот тебе помои в харю! И тебе!
– Проваливайте из города!
– Какое ваше право тут сажать? Зовите мэра и стражу!
Стражники, впрочем, были здесь же, но не вмешивались, одновременно играя роль примирителя, ибо никто не рисковал от помоев и ругательств перейти к камням и побоям.
В общем – обошлось.
Когда я остановился у финиша, то смахивал на крайне странное и вонючее создание, покрытое густым слоем гадости. Мне вручили склизкую бутылочку из плохого стекла, заткнутую куском тряпки. Внутри бултыхалось нечто серое, напоминающее испортившийся грибной бульон с осклизлыми кусочками моркови. Зрелище отталкивало, опрокидывать сей эликсир в рот не хотелось совершенно. Слава богу, и не требовалось – это заначка.