Следующая песня Кары была о том, как чудно летать над Фаэруном и обозревать простирающиеся внизу реки, горы, леса и города. Это была милая детская песенка, придуманная для того, чтобы обучать детишек географии родных мест. Мелодичный волнующий голос Кары передавал ликование парящего в небе орла.
Дорн направился к скамьям для гребцов, пустовавшим с тех самых пор, как подул попутный ветер.
Он не думал, что Кара видит его, и, когда она закончила петь, удивился, заметив, что она, свесившись сверху, улыбается ему.
– Не буду мешать, – сказал Дорн, собираясь удалиться.
– Куда же вы? – засмеялась Кара. – Неужели вы думаете, что подслушали то, что не предназначалось для ваших ушей? Надеюсь, всем на борту было слышно, как я пою, а если нет, значит, мой голос ослабел.
– Я пойду… – сказал Дорн и, прихрамывая, двинулся прочь, доски палубы заскрипели под его железной ногой.
– Жаль, что я вам так неприятна. Дорн подумал, что лучше всего было бы просто проигнорировать ее слова, но почему-то обернулся.
– Вы ошибаетесь, – сказал он. Кара спустилась вниз по маленькому крутому трапу.
– Вы отказались сопровождать меня, когда я попросила об этом при первой встрече, – сказала она. – И сейчас вы уходите. Может быть, думаете, что вы в долгу передо мной после того, как я вам помогла. Но ведь это вы спасли меня от крысолюдей.
– Дело не в неприязни. Просто тогда, в таверне, было ясно: вы что-то скрываете… что-то, о чем и сейчас не говорите нам. Рэруна и Павела это тоже беспокоит.
– Но зато им понравился блеск моих драгоценностей. Они ведь всегда ждут вашего решения, а вы сказали «нет». Вы что, вообще недолюбливаете всех женщин?
– С чего вы взяли?
– Наверное, вы избегаете женщин из опасения, что они сочтут вас безобразным и это причинит вам боль? – предположила Кара.
Она была права. И особенно избегал он красивых женщин. Только, скажи он об этом, она бы продолжала болтать, а ему этого вовсе не хотелось. Однако просто взять и уйти было бы неучтиво.
– Я уже давно безобразен, – сказал он, – и привык к этому.
– Как это случилось?
«Не твоего ума дело» – вот как следовало бы ответить.
– Мои родители служили у одного колдуна в Хиллсфаре, – вместо этого сказал Дорн. – Мне было девять, когда хозяин послал их с поручением в Юлэш, и они взяли меня с собой. К несчастью, мы оказались на пути у стаи красных драконов, летевших со стороны западных гор. Один из них заметил нашу повозку и, напав на караван, убил всех. Он растерзал моего отца и мать, а мне оторвал руку и ногу, а потом улетел. Наверное, просто был не так уж голоден, иначе сожрал бы и меня.
– Я истекал кровью и умер бы, – продолжал полуголем, – если бы не тот колдун. Он знал заклинание для быстрого перемещения из одного места в другое. Я думаю, он следил за нами всю дорогу, чтобы мы не сбежали. Во всяком случае, он знал, что на нас напал дракон, но не пришел нам на помощь немедленно, а дождался, пока эта тварь улетит. И только после этого забрал принадлежавшую ему собственность.
– Собственность, – повторила Кара. – То есть вас?
– Мои родители обязаны были служить ему долгие годы. По законам Хиллсфара, если родители не могут заплатить долг, обязанность по его уплате переходит к их детям. Колдун решил извлечь выгоду из однорукого, одноногого калеки.
– И он сделал вам заговоренные железные конечности.
– Несколько пар. Не забывайте, я ведь был еще ребенком. Я рос, и ему приходилось отрезать прежние и ставить мне новые конечности. И, о Ильматер, проливающий слезы, какая это была боль!
– А затем он не поскупился на заклинания, чтобы сделать вас тем, кто вы есть? – заключила Кара безразличным тоном. Наверное, почувствовала, что жалость Дорну претит. – Одно из двух: или он вас любил, или видел в вас источник прибыли. Судя по всему, последнее вернее.
– В Хиллсфаре все были помешаны на гладиаторских боях. Люди ставили на бойцов огромные деньги. Колдун как-то сказал мне, что рассчитывал сделать из меня гладиатора» потому что я всегда дрался с другими мальчишками. Он понял, что с железными когтями я буду стоить дороже, и, снарядив меня должным образом, нашел мне тренера. Тот решил, что лучше всего мне быть бестиариусом – убийцей диких животных и разных мерзких существ. И тренировал меня для этого. Вскоре он объявил, что я готов к своему первому бою. Зрители, увидев на арене подростка, не предполагали, что я могу победить. Колдун тогда неплохо на мне нажился.
Кара покачала головой.
– Заставлять ребенка драться, чтобы выжить… – прошептала она.
– А мне нравилось драться, – усмехнулся Дорн. – Только мне не нравилось делать это по приказу, ради чужой наживы. Увы, прошли годы, прежде чем мне удалось изменить свою жизнь. Не так-то просто убить колдуна, особенно такого осторожного и предусмотрительного. Но, в конце концов, мне это удалось, и я сбежал из города.
– Пожалуй, убийством это не назовешь, – заметила Кара.
Дорн пожал плечами.
– Думаю, вы догадываетесь, что было дальше, – продолжал он. – Став свободным человеком, я должен был зарабатывать на жизнь, а единственное, что я умел делать, – это убивать зверей. И тогда я стал наемным охотником. Я понял, что мало умения убить зверя, если ты не способен его найти. Поэтому я объединился с охотником, который знал, как выследить добычу. Охотясь, мы получали серьезные раны и решили, что нам нужен целитель. Потом мы встретили Уилла и поняли, что без него нам тоже не обойтись. И вот теперь мы работаем вчетвером.