Города были завершены… И как только это случилось, рассвет на Венере сменился сумерками. Человек вернулся в море, из которого когда-то вышел.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Забудь заклятья.
Пусть дьявол, чьим слугой ты был доныне,
Тебе шепнет, что вырезан до срока,
Ножом из чрева матери Макдуф.
Рождение Сэма Харкера было двойным пророчеством. Оно показывало, что происходит в огромных башнях, где все еще горели огни цивилизации, и предсказывало жизнь Сэма в этих крепостях под водой и вне их. Его мать Бесси была хрупкой и хорошенькой женщиной, которой не следовало иметь детей. У нее были узкие бедра, и она умерла при кесаревом сечении, выпустив Сэма в мир, который он должен был сокрушить, чтобы мир не сокрушил его самого.
Именно поэтому Блейз Харкер ненавидел своего сына такой слепой злобой и ненавистью. Блейз никогда не мог подумать о мальчишке, не вспоминая происшедшего той ночью. Он не мог слышать голоса сына, не вспоминая тонких испуганных стонов Бесси. Местная анестезия не могла помочь, поскольку Бесси и психологически (а не только физически) не годилась для материнства.
Блейз и Бесси — это была история Ромео и Джульетты со счастливым концом к тому времени, когда был зачат Сэм. Они были беззаботными, бесцельными гедонистами. В их башнях приходилось выбирать: либо вы становились техником или художником, либо могли оставаться пассивными. Технология предоставляла широкие возможности — от телассополитики до строго ограниченной ядерной физики. Но быть пассивным легко, если вы можете это выдержать. Даже если не можете, лотос дешев в башнях. В таком случае вы просто не предаетесь дорогим развлечениям, таким, как олимпийские залы или арены.
Но Блейз и Бесси могли позволить себе самое лучшее. Их идиллия могла превратиться в сагу гедонизма. Казалось, у нее будет счастливый конец, потому что в башнях платят не индивидуумы. Платит вся раса.
После смерти Бесси у Блейза не осталось ничего, кроме ненависти.
Род Харкеров существовал уже несколько поколений: Джеффри родил Рауля, Рауль родил Захарию, Захария родил Блейза, Блейз родил Сэма.
Блейз, раскинувшись на удобном диване, смотрел на своего прадеда.
— Можете убираться к дьяволу! — сказал он. — Вы все.
Джеффри был высоким мускулистым светловолосым человеком с удивительно большими ушами и еще бо́льшими ногами. Он сказал:
— Ты говоришь так, потому, что молод, вот и все. Сколько тебе лет? Ведь не двадцать!
— Это мое дело, — отрезал Блейз.
— Через двадцать лет мне исполнится все двести, — сказал Джеффри, — и у меня хватило разума подождать до пятидесяти, прежде чем заводить сына. И у меня хватило разума не использовать для этого законную жену. Чем виноват ребенок?
Блейз упрямо смотрел на свои пальцы.
Его отец Захария, который до этого сидел молча, вскочил на ноги и заговорил:
— Да он просто псих! Его место в сумасшедшем доме. Там из него вытянут правду!
Блейз улыбнулся.
— Я принял предосторожности, отец, — заметил он спокойно. — Прежде, чем прийти сюда сегодня, я прошел через множество тестов и испытаний. Администрация подтвердила величину моего коэффициента интеллектуальности и душевное здоровье. Я вполне здоров, в том числе и по закону, Вы ничего не можете сделать — и вы это знаете.
— Даже двухлетний ребенок обладает гражданскими правами, — сказал Рауль худой, смуглый человек, элегантно одетый в целлофлекс. Он, казалось, забавлялся этой сценой.
— Ты был очень осторожен, Блейз?
— Очень.
Джеффри свел бычьи плечи, встретил взгляд Блейза холодным взглядом голубых глаз и спросил:
— Где мальчик?
— Не знаю.
Захария яростно произнес:
— Мой внук! Мы найдем его! Будь уверен! Если он в башне Делавэр, мы найдем его. Или если он вообще на Венере!
— Точно, — согласился Рауль. — У Харкеров большая власть, Блейз. Ты должен знать это. Именно поэтому всю жизнь тебе позволялось делать все, что угодно. Но теперь это кончится.
— Не думаю, — отпарировал Блейз. — У меня хватит собственных денег. А вот вам придется трудновато.
— Мы — могущественная семья, — сказал Джеффри.
— Конечно, — согласился Блейз. — Но как вы узнаете мальчика, когда найдете его?
Он улыбнулся.
Вначале он добыл средство, уничтожающее волосы. Блейз не мог вынести, что волосы у мальчика будут рыжие. Редкий пушок на голове ребенка исчез и теперь не отрастет никогда.