Беда его заключалась в том, что его собственный мир был простым, усложненным лишь искусственно, но так, что никто не мог бы поранить себя о его барьеры: эти барьеры тоже были искусственными и падали от прикосновения. Когда колотишь их одной рукой — другой нужно поддерживать.
Единственным достойным противником, найденным Сэмом, было время — длинная и сложная протяженность столетий, которых ему не прожить. Поэтому он ненавидел мужчин, женщин — весь мир, себя самого. Из-за отсутствия достойного противника, он сражался со всеми ими.
И все это время сохранялось справедливым одно обстоятельство, которое он осознал смутно и без особого интереса: голубой цвет трогал его так, как не могло тронуть ничто другое. Он объяснял это частично рассказами о старой Земле, о ее невообразимо голубом небе.
Здесь же все было пропитано водой. Воздух на поверхности был тяжел от влаги, облака тоже провисали от воды, и серые моря, одеялом покрывавшие башни, вряд ли были более влажными, чем облака и воздух. Поэтому голубизна утраченного неба прочно связалась в сознании Сэма со свободой.
Первая девушка, с которой он вступил в брак, была маленькая танцовщица из кафе на одном из путей. Она надевала скудный костюм из голубых перьев цвета забытого неба Земли. Сэм снял небольшую квартирку на одной из отдаленных улиц башни Монтана, и в течение шести месяцев они ссорились здесь не больше, чем другие пары.
Однажды утром он вернулся туда после ночной работы с бандой Шеффилда и, распахнув дверь, ощутил какой-то странный запах. Тяжелая сладость висела в воздухе — и острая, густая, чем-то знакомая кислота, которую не многие в башнях могли бы опознать в эти упадочные дни.
Маленькая танцовщица, съежившись, лежала у стены. Лицо ее было закрыто бледно окрашенным цветком, чьи лепестки сжались, как многочисленные пальцы, крепко прижимая цветок к ее черепу. Цветок был желтый, но прожилки десятка лепестков теперь стали красными, и красная жидкость текла из-под цветка на голубое платье девушки.
Рядом с ней на полу лежал цветочный горшок и разорванная зеленая обертка, в которой кто-то послал ей цветок. Сэм никогда не узнал, кто это сделал. Возможно, какой-то враг отомстил за прежние оскорбления; возможно, что один из друзей — некоторое время он подозревал Слайдера, боявшегося, что девушка возьмет над ним слишком большую власть и отвлечет от темного, но выгодного бизнеса. А, может быть, это была соперница-танцовщица, потому что среди людей этой профессии шла непрекращающаяся борьба из-за немногих возможностей работать в башне Монтана.
Сэм провел расследование, узнал, что ему было нужно, и вынес бесстрастный приговор тем, кто мог быть виновниками. Впрочем, Сэма это не слишком занимало.
Девушка была не менее неприятной особой, чем он сам. Просто она была удобна, и у нее были голубые глаза. Когда Сэм занимался ее убийством, он заботился не о ней, а о своей репутации.
После нее приходили и уходили другие девушки. Сэм снял маленькую квартирку, потом лучшую, в соседнем квартале. Затем он закончил одну чрезвычайно выгодную работу и оставил очередную девушку и квартиру ради элегантной многокомнатной квартиры в центре башни Монтана над главным путем. Он отыскал хорошенькую синеглазую певичку, чтобы делить с ней эти апартаменты.
К началу этого рассказа у него были три разные квартиры в разных башнях: одна исключительно дорогая, одна средняя, и одна — тщательно подобранная квартира в портовом районе в самом темном углу башни Вирджиния. Жители соответствовали этим квартирам. Сэм по-своему был эпикурейцем. Теперь он мог себе это позволить.
В дорогой квартире у него было три комнаты, куда никто не смел входить. В них находилась растущая библиотека и коллекция музыкальных записей, а также тщательно подобранный набор напитков и наркотиков. Об этом его коллеги по бизнесу не знали. Он приходил сюда под другим именем, и все принимали его за богатого коммерсанта из отдаленной башни. Сэм Рид наиболее приблизился к той жизни, которую Сэм Харкер вел бы по праву…
В первый день ежегодного карнавала, который проводился в последний год жизни Сэма Рида, он сидел за маленьким столиком и разговаривал о любви и деньгах с девушкой в розовом бархате. Было, вероятно, около полудня, потому что тусклый свет пробивался сквозь мелкое море и заполнял огромный купол башни. Но все часы во время трехдневного карнавала останавливались, чтобы никто никуда не спешил.