В некотором смысле преступные группы напоминают стада — если присмотреться к ним с определенного расстояния, как это сейчас делал Сэм. Они движутся вслед за кормом, с одного пастбища на другое, более зеленое. Глядя на экран, Сэм видел, что преступления не очень изменились. Основа их была той же самой. Порок менялся меньше, чем добродетель.
Наконец, он нащупал современное «зеленое пастбище». Он купил бутылочку с жидкой красной краской и мощную дымовую бомбу. Инструкция объясняла, как применять бомбу в гидропонных садах для уничтожения вредных насекомых. Сэм не читал ее — он уже использовал такую бомбу раньше.
Теперь ему нужно было выбрать место для ловушки.
Ему нужны были два переулка, находящиеся поблизости и выходящие на не слишком оживленный путь. В одном из переулков, как помнил Сэм, находился подвал. Сейчас, как и раньше, он пустовал. Подобрав у входа несколько кусков металла размером с кулак, Сэм спрятал в подвале дымовую бомбу.
После этого он был готов к следующему шагу. Он не разрешал себе думать, сколько шагов ему еще предстоит сделать. Но когда думал, то вспоминал, что теперь у него много времени — и это погружало его в ликующее, пьянящее настроение, далекое от настоятельной необходимости немедленно обеспечить свое будущее. Он вынужден был напомнить себе о наркотике, о необходимости денег и лечения.
Он отправился на современное «зеленое пастбище» и пил самое дешевое виски. И ни на минуту не забывал, что он очень стар. Он не позволял себе полностью заполнять легкие перед тем, как говорить — у стариков не хватает дыхания, и голос их тусклый. Результат был убедителен. К тому же он двигался медленнее и осторожнее, заставлял себя предварительно обдумывать каждое движение. Хромота не обозначает возраста, но действия, возникающие в результате работы старого мозга, обозначают его. Старик вынужден двигаться медленно, чтобы успеть обдумать, смогут ли его неловкие руки и ноги преодолеть препятствие. Мир столь же опасен для старых людей, как и для малышей. Но дети не знают опасностей тяготения.
Поэтому Сэм не хромал, но двигался он очень медленно, и в Джим-о-Венус сидел, пил виски и заметно пьянел настоящий старик.
Это был ресторанчик. Очень колоритный ресторанчик. Один из множества подобных ресторанчиков, которые могли встретиться в императорском Риме, с обрывками костюмов и обычаев, попадавших сюда с более высоких социальных уровней так, что глаз мог уловить тут и там блеск позолоченного пояса, кровавую злость украшенной перьями шляпы, водоворот радужного плаща…
В основном Джим-о-Венус предназначался для выпивки, игры и более грязных способов провести время. В высших классах играли в сложные, усовершенствованные игры древности типа рулетки.
В Джим-о-Венус тоже были механические игры, но основными все же оставались кости и карты. Лица не были знакомы Сэму, но типы он хорошо знал. Некоторые посетители не заботились о том, где сидят, другие всегда сидели лицом к двери. Именно они и интересовали Сэма. Заинтересовала его и игра в карты. Игроки были слишком пьяны, чтобы сохранять осторожность. Сначала Сэм давал непрошенные советы. Спустя некоторое время и он вступил в игру.
Он был удивлен, обнаружив, что карты изменились. Они стали больше, были украшены экзотическими рисунками. Сорок лет назад старые земные карты уже начали входить в моду, но Сэм поразился тому, как они распространились за сорок лет.
Он тщательно подобрал напарников и поэтому мог и выигрывать не очень заметно. Ставки были не слишком высокими, но Сэм и не рассчитывал здесь на наживу. В любом случае, карты слишком ненадежны — ему нужно было лишь произвести впечатление — и ему удалось создать видимость, что в кармане у него припрятано немало денег.
Вскоре он внезапно прервал игру, протестуя тоненьким голосом. Потом вышел из Джим-о-Венус и постоял немного, слегка покачиваясь. Следовавшему за ним человеку он казался совсем пьяным.
— Слушай, дед, хочешь еще сыграть?
Сэм осторожно осмотрел его.
— Сезонник?
— Нет.
Сэм остался доволен осмотром, позволил втянуть себя в разговор, но держался настороже, пока не убедился, что цель — не темный переулок, а третьеразрядный игорный дом, который он помнил ресторанчиком.
На этот раз игра шла более привычными картами. Играя с трезвыми партнерами, Сэм не мошенничал. В результате он утратил все, что имел, и в добавок наделал долгов. Как обычно, Сэм играл в расчете из трехсот процентов своего капитала.
И вот его отвели к дону Малларду. Так называл себя низкорослый, лишенный шеи человек с красивыми курчавыми волосами и лицом, смазанным коричневым маслом. Дон Маллард холодно взглянул на Сэма.