Перед глазами записка. На ней только пять слов. “Не ищи меня. Жди суда”.
- Не мешайся, дай подумать минуту.
- Блять, у всех напарники как напарники, но мне достался хуев Ницше, - подытожила Лиза.
Я старался не моргать, потому что это мелкое и быстрое движение век причиняло моего лицу немалую боль, но хуже того - когда я моргал, мое сознание на мгновение переносилось в спальню. Не моргать. Не моргать. Не моргать. Калейдоскоп вспышек - ярость, отвращение, ненависть. Закрываю глаза - что выпадет в этот раз?
- Очнись, идиот, до начала пара минут осталась, ты можешь наконец собраться?!
Лиза заботилась обо мне особенно, по-своему. В каждом ее матерном слова опеки было больше, чем у многих в самых рвотных приступах инфантильности. Я всегда спокойно принимал эту её сторону, но сейчас мне хотелось врезать напарнице в нижнюю часть живота так, чтобы она при мне матку выхаркала. Лиза смотрела на меня как мать, что смотрит на ставшего овощем сына. Калейдоскоп выдал ярость.
Дверь буса распахнулась, обнажая голу. индустриальную улицу, заваленную толстым слоем хлопьев снега. Я автоматично отдал приказы бойцам спецотряда, они в свете уличных фонарей и на белом полотне выглядели до жути пугающими чертами, выскочившими из табакерки в самый неподходящий момент. На каждом рейде все группы зачисток ставят себе за цель ворваться внутрь так, чтобы все присутствующие на этом перформансе обосрались от поворота сюжета. Им некуда бежать, каждый поворот и каждая лазейка - тупик, ухудшающий твою участь, если ты попал на облаву. Лиза повела основную группу в сторону основного входа, я же со своими чертиками облепил черный вход, в готовности в единую секунду вынести дверь. Виски пульсировали, ладони окоченели от пота и мороза, мои мысли метались без компаса и остановки. Эти звери готовы были ворваться, чтобы устроить присутствующим внутри худший трип в их жизни. Ни подставных, ни владельцев, ни крупных диллеров там сегодня не было, как и приближенных к ним людей. Рейд - личный ад тех, кому просто не повезло на него попасть, и так будет всегда. Лиза отдала команду начинать, мне осталось односложно подтвердить. Тишина, замах тарана и резкий гул выбитой двери поочередно сменились, давая электронному хаосу вытечь из закрытого пространства.
С каждым шагом вглубь пульсация моих висков учащалась, а мысли становились всё более размытыми. Глаза слепили блики светомузыки, резко и хаотично мигающей во всем здании. Даже трезвому тут показалось бы, что всё идет кадрами, все мелькает и чередой вспышек выстраивается в картинку реальности. Уже раздавались через гулкие звуки тяжелого эйсида вопли обреченных, они складывались в священной молитве к богу Рейва и звучали в хаосе: “Облава, блять, облава!”, но это было просто начало конца. Подствольные фонари спецотряда разрезали лучами клубы дыма, эйсид не прекращал звучать, а только все тяжелее укутывал по мере продвижения вглубь помещения. Я видел блики, картинки, которых быть здесь не должно. Они сменялись одна за одной, возвращая меня в мою спальню, но после обратно выбрасывали меня в реальность клуба, залитого запахом насыщенного веществами пота и плотного дыма. Бойцы двигались быстро и уверенно, в мелькании белых лучей они напоминали крыс. Огромных черных крыс, они рыскали по этим пестрящим коридорам в поисках своих жертв. Они словно собирались схватить каждого в этом клубе за тонкие амфетаминовые шеи, бросить оземь бессильных людей и распотрошить их всей своей крысиной жадной кучей, чтобы вытащить из своих жертв всё. Они не щадили ни внутренности, ни оболочку, ни психику. Огромные черные крысы, мои ручные крысы…. Я шагал сквозь дым не с фонарем и револьвером, а с дудочкой, направляя этих сточных падальщиков.
Чувства мои обострились до невозможного, но вместе с тем я словно не слышал ничего, кроме раскатов звука из огромных колонок. Он отбивался во мне всем своим ритмом и забивал внутренности своих ядовитым звучанием. Услышав тихий оклик сзади меня, я резким уверенным движением вперед сблизился с вылезшим из тьмы объебанным пареньком. Ни слова, только рукоять револьвера и челюсть вылезшего из тумана потеряшки, что брёл быстро, но судя по глазам - без единого представления о том, что происходит вокруг него. Еще один удар вниз, на слом, свет фонаря - уставшее, высохшее и полное отчаяния лицо смотрит на меня так, словно я акушер, вытягивающий его на белый свет из влагалища матери. Паралич аккомодации, постоянные нистагмы как у перепуганного кролика, рассеченная вторым ударом рукояти бровь. Парень не брыкается, не молится, не ищет сакрального смысла. На его лице нарисован первобытный ужас, я заглядываю ему в глаза и вижу в них его личного синтетического Сатану, вижу бэд в его самом сочном проявлении. В его глазах мне виднеется правда - эта ночь будет олицетворением страха для большинства. Для меня вовсе не оказалось неожиданностью найти зип-лок в его бумажнике, но вот содержимое привлекло мое расфокусированное внимание. Красные кристаллы среднего размера, отдающие при свете фонаря пересветом коротких и быстрых волн, выдавали мне какую-то новую дизайнерскую соль. Зип оказался в моем кармане быстрее, чем запаковали в браслеты валяющееся передо мной тело.