— Хорошо, что все-таки сдержалась, — похвалил меня Роман. — Нам еще не все известно.
— У нас мало времени, — проворчала я. — Да и что еще мы можем узнать? Да, кстати… в тот день, когда похитили Джерома, происходило что-то странное, я никак не могу понять…
Я застыла на месте пораженная.
— Роман! Смотри!
Он посмотрел в ту сторону, куда я показывала. Небольшой участок пляжа, рядом с мусорным баком, был завален мелкими серыми и белыми камнями. Я побежала вперед, не обращая внимания на набившийся в туфли песок. Черт, неужели после всех бесплодных поисков по каким-то странным полунамекам мы все-таки что-то нашли?! Неужели в последний момент нам все-таки удалось найти Джерома?!
Не обращая внимания на удивленные взгляды детей, я опустилась на колени и начала переворачивать камни и рыться в песке под ними, жалея, что не захватила совок или что-нибудь в этом роде. Через минуту меня догнал Роман.
— Ну что ты стоишь? Помоги мне! — закричала я.
— Его здесь нет, Джорджина.
— Как нет? Мы рядом с соленой водой. Песок есть. Белые камни есть. Если верить символам печати, он должен быть где-то здесь!
— Я ничего не чувствую. Его здесь нет. Острые края камней ранили пальцы, но я продолжала рыться в песке, хотя слезы застилали глаза. Только сейчас я по-настоящему осознала, насколько сильно боялась, что Джером никогда не вернется к нам. После того как я стала суккубом, мне нигде не удавалось задержаться надолго. Здесь, в Сиэтле, я отвоевала себе островок спокойствия, и мне совсем не хотелось перемен. Я просто не могла потерпеть неудачу после всех испытаний, выпавших на мою долю.
— Для этого и нужна печать — ее магия скрывает место, где держат Джерома! Еще бы ты что-нибудь почувствовал!
— Печать скрывает это место только от тех, кто не ищет его специально. Поверь мне, его здесь нет.
— Может быть, тебе просто не хватает силы почувствовать его.
Вздохнув, Роман опустился на колени рядом со мной и еще раз повторил:
— Перестань, Джорджина.
— Черт! Он должен быть здесь!
Роман обнял меня сзади, поймав за запястья. Я попыталась вырваться, но он крепко держал меня.
— Хватит, Джорджина. Джерома здесь нет. Единственное, что отличает это место от остальных, — вонь из мусорного бака. Мне жаль.
Еще какое-то время я сопротивлялась, но потом поняла, что это бесполезно. Убедившись, что я успокоилась, Роман отпустил меня. Я обернулась и посмотрела на него, глотая слезы.
— Это был наш последний шанс, — тихо прошептала я. — Теперь уже слишком поздно.
Роман внимательно смотрел на меня глазами цвета морской волны. В его взгляде не было ни гнева, ни угрозы — только сочувствие.
— Мне жаль, — повторил он. — Но может быть, еще не все потеряно.
— Эфраим закончит этот дурацкий ассесмент в любой момент. А мы с тобой куда поедем? На полуостров Олимпик? Винатчи? Одно дело ездить наугад по окрестностям, другое дело, когда туда долго добираться. Один неправильный выбор, и все. Игра окончена. Больше мы никуда не успеем.
— Мне действительно жаль, — еще раз повторил он.
По выражению его лица я поняла, что он говорит правду.
— Я тоже очень хочу найти его.
Я грустно смотрела на серо-голубые волны и кружащих над водой чаек.
— Почему ты так хочешь найти Джерома? Он же пытался убить тебя.
— А почему ты цепляешься за романтические грезы, хотя вся жизнь показывает тебе, что им не суждено сбыться? — с улыбкой спросил Роман.
Вопрос был риторический, но я неожиданно оторвалась от моря и чаек, посмотрела на него и ответила:
— Из-за сна.
— Какого сна? — удивленно спросил Роман.
Я сделала глубокий вдох, перед моим внутренним взором вновь пронеслись живые картинки, такие реальные, как будто я видела их наяву.
— Некоторое время назад ко мне приходила… Никта.
— Что? Мать времени и хаоса??? — Роман ошарашено посмотрел на меня.
— Да. Это долгая история.
— Что ж это за город-то такой!
— Этот город когда-нибудь сведет меня с ума. Так вот, она высасывала из меня энергию и отвлекала внимание, посылая мне сны. Роман, они были такие реальные, ты себе представить не можешь, — почти шепотом продолжала я. — Я мою посуду на кухне, играет «Sweet Home Alabama». В другой комнате на одеяле сидит маленькая девочка. Она ударилась, и я иду к ней, чтобы утешить ее. Ей два или три года, и это моя девочка. Моя дочь. Это именно мой ребенок, не удочеренный. Моя плоть и кровь. Еще там были Обри и тортилка.
— Тортилка?!
— Тортилка. Черепаховая кошка. — Я ожидала его реакции, но он смотрел меня с тем же недоумением. — У нее такой же окрас, как у калико, но без белых пятен, только коричневые и рыжие. Тебе же тысяча лет, ты что, не в курсе???