«Самое страшное как раз впереди! — подумал он с отчаянием. — В ее жизни уже ничего хорошего не будет, это ж ясно! В оставшиеся годы станет прятать лицо от людей, отворачиваться от фотографов и, возможно, даже на свадьбе своего ребенка, если таковой есть, постарается остаться за кадром».
Не подозревая о его мыслях, женщина всхлипнула и ответила:
— Темно было! Все очень быстро! Одно помню, огромный. И пуховик черный, с опушкой меховой…
«Уже кое-что», — подумал Кирилл и снова спросил:
— Он не пытался вас ограбить? Вырвать сумку?
— Не знаю! Не помню! Я сразу упала… И лицо… Господи боже мой! Что у меня с лицом?
Теперь она разрыдалась всерьез, и доктор Первородов, маячивший за спиной майора, решительно шагнул вперед и резко произнес:
— Хватит на сегодня! Больная нуждается в покое!
— Извините! До свидания! — неловко попрощался Кирилл и поднялся со стула.
Женщина не ответила.
Кирилл вышел из палаты и внезапно остановился на пороге. Хирург налетел сзади, от неожиданности схватил за плечо.
— Что еще? — Голос доктора прозвучал недовольно.
— Владимир Владимирович, позвольте узнать, где вещи потерпевшей?
— Где им быть? Само собой, в кладовке. Хотите осмотреть?
— Хочу! Будьте любезны, проводите меня, если не трудно!
В кладовой дежурила бабища необъятных размеров. Глянув в удостоверение, она подала Кириллу большую коробку и предупредила: «Тут все по описи!»
Миронов тотчас вывалил содержимое на столик и долго копался в нем, осматривая каждую вещицу, и с особым тщанием сумочку потерпевшей. Кошелек с пятью тысячами одной купюрою, несколько монет разного достоинства, две банковские карты, телефон, очки в очечнике, пилка и лак для ногтей, губная помада, тушь для ресниц, тюбик мази, кажется, от болей в суставах, и еще куча всякой ерунды, которая обыкновенно водится в дамских сумочках…
— Думаете, что-то пропало? — спросил Первородов. — Маньяк унес?
— Не думаю! — медленно ответил Кирилл и вернул коробку кладовщице. — Похоже, он ничего не берет на память. Словом, он не коллекционер. Режет ради удовольствия!
Глава 3
Мария Сотникова заглушила мотор, распахнула дверцу «Форда Мондео» и неуклюже вывалилась наружу, в снег и холод. До дверей было всего несколько шагов, но ноги в тонких колготках моментально замерзли. Запахнув полы короткой норковой шубки, она поспешила в дом, атакованный колючими порывами метели. В просторной прихожей снег мгновенно растаял. Грязные лужицы растеклись по паркету. «Клава, — крикнула она домработнице. — Пол протри!» и переобулась в домашние тапочки. Постанывая, схватилась за поясницу — почти полдня за рулем, да еще пробки, да мороз, от которого зубы стыли! Она едва разогнулась и прошла в кухню.
Настроение у Марии было ни к черту.
Дела, и без того не блестящие, после новогодних праздников застопорились совсем. На страну навалился кризис, соседнюю Украину раздирали на части, а взбесившаяся Европа пыталась давить на Россию все новыми и новыми санкциями. Народ вяло возмущался, ругал хохлов и американцев, но перестал тратить деньги на роскошные вещи.
Мария знала толк в роскошных вещах, но в бизнесе — наоборот, почти ничего не смыслила.
До позапрошлого года все шло замечательно. Автомобили премиум-класса пользовались успехом у воротил местного бизнеса, и салон процветал. И пусть он не входил в список лидеров продаж, однако супругам Сотниковым на жизнь хватало с лихвой.
Но после внезапной смерти мужа все изменилось. Мария с трудом разбиралась в делах, подозревала, что управляющий в сговоре с главным бухгалтером нагло ее обманывали и обдирали как липку. Со скандалом, но Сотникова их уволила. Дела заметно поправились. А затем жахнул кризис, и пояса пришлось затянуть туже. Теперь горожане, если хотели приобрести новый автомобиль, шли к конкурентам. Традиционные «японки» стоили дешевле, на дорогах вели себя лучше, и в обслуживании не было проблем — ни с техосмотром, ни с запчастями, ни с сервисом.
Конкуренты давили, подсиживали и подкапывали под ее бизнес. Изо всех сил выживали Марию с рынка. Особенно усердствовала семейная пара Беликов-Быстрова (муж и жена — одна сатана!): искусно строили козни и плели интриги.
Валерий Беликов прежде казался Марии человеком жестким, но приличным. Во всяком случае, до кризиса он не откалывал никаких номеров, с конкурентами был весьма корректен, при встречах раскланивался и целовал ручки дамам. Но в прошлом году все изменилось. Быстрова вдруг бросила работу редактора журнала и стала трудиться у супруга креативным директором.