Коридоры в дереве не вырублены, а выращены без всякого вреда для него.
Стены и потолок покрывала всё та же лоза. Из листвы по мере нашего приближения вылетали золотые светлячки, так что темно не было. Точно таких же светлячков пением призвала Айка — когда мы бились в тёмном лесу с гигантскими шмелями и искали путь в их логово.
— Вы можете обучить меня своему языку? — спросил Тин, когда лестница закончилась, и мы снова двинули по прямому коридору.
— Да, — я кивнул.
Правда, есть нюанс — Айка, видимо, вовсе не за два очка способностей получила навык, а за все пять. У неё не было даже пятого бронзового, мой же — первый серебряный. Так, Система, а какие вообще уровни бывают?
Я заглянул в навыки в интерфейсе, увидел вопросик справки. Как бы то ни было, а любимчик Системы тащит. Пусть трёхглазая явно и повеселилась надо мной.
Итак…
Уровни навыков
Бронзовый (пять уровней)
Серебряный (пять уровней)
Золотой (пять уровней)
Платиновый
Обсидиановый
Изумрудный
Рубиновый
Бриллиантовый
Героический
Легендарный
Божественный
Для навыка Русский язык недоступно развитие выше Платинового уровня
Забавно. Кто, интересно, русским на максимальном Платиновом уровне владеет? Писатели?
Да ну нафиг, даже Достоевский писал про круглый стол овальной формы. Современные писатели совсем не тащат, фигачат в просторечном стиле с «хренами», «фигами» и остальной бякой. Ну, примерно как я говорю про себя, да.
Но я и не писатель.
Филологи, которые ядом плюются за пропущенную запятую? И то вряд ли. Скорее, хардкорные лингвисты, изучающие язык. Главное, что бы не на уровне «богатырь — бога тырит».
Но я чего-то отвлёкся.
— Ты ведь русский язык за пять очков изучила? — спросил я у Айки. Девочка только кивнула — мой вопрос про крылья выбил её из колеи. — У вас пять свободных очков способностей найдётся? — обратился я к Тину.
— Это как раз не проблема, — старик усмехнулся и принялся споро перебирать светящиеся камешки на своих бусах. Тех самых, на которые не сработала моя оценка. Довольно кивнул — и снял один со шнурка. Как — понятия не имею, он ничего не развязывал. Магия, блин.
Тин приложил камень к солнечному сплетению, тот на миг вспыхнул ярче — и свет впитался старому сильфу в грудь. И… М-мать!
Тин
Уровень 16
Верховный Друид
Камешек, утратив свечение, стал идеально прозрачным — и через миг рассыпался пылью. Тин бережно сдул остатки с ладони.
Надо ли говорить, что у меня, к довольству старика, отпала нахрен челюсть от удивления?
— В них опыт? — на светящиеся бусы я теперь смотрел совершенно другими глазами.
Тин кивнул и пояснил:
— Каждый камень уникален, потому что это — слёзы единорога. То, что мы смогли получить много таких камней — это лишь трагическая случайность. Обычно в них хранят энергию — либо сырую ману, либо окрашенную в цвет определённой силы, будь то Вера, Ярость, Смерть.
Я мысленно принял к сведению, что есть такая характеристика, как Смерть, но перебивать не стал. Будет возможность — уточню позже.
Хотя, интриговало другое. Тин своей фразой будто противопоставил сырую ману с другими энергиями. Точнее, что это за «либо сырая мана, либо окрашенная в цвет силы»? Не значит ли это, что Ярость, Кровь, Дух и всё прочее — лишь формы маны, обособленные по той или иной причине? Можно ли слить их в единое хранилище?
— Мы слишком ценим каждую слезу Уриуна и его родителей, чтобы тратить их на хранение энергии. Помещать в них опыт попробовал я. Пришлось придумать сложную цепочку ритуалов для настройки, но всё получилось. Айка говорила про наше отношение к Системы и тем, кто идёт системным путём?
— Разве что, вскользь, — ответил я, переглянувшись с Айкой. — Она сказала, что Систему вы не любите.
— Не любим, — хмыкнул Тин. — Да, можно сказать и так, но суть… Суть передана очень слабо. Система — надругательство над нашим миром, знак трусости Небес. И держится власть Системы на жертвенной крови младших богов. Она — надстройка над миропорядком, лишь ограничивающая разумных. Но быстрая сила, которую Система может дать — соблазн, устоять перед которым невозможно.
Он на секунду прервался, бросил распальцовку — и в стене справа вдруг открылся новый широкий проход. Кивком Тин указал на него — и мы свернули. Сильф продолжил: