- Он прав? - вопрос купца прозвучал в никуда, но Кутуш засуетился, закивал мелко:
- Да... в общем... верно излагает малой. Драка добрая вышла, пришлось и за топоры браться, тогда они побёгли... ну, эти...
Зоряна здоровяка не слушала, глядела теперь только на Ярса. Глубокой синевой глядела, без единого облачка.
- Ну, что ж. Спасибо тебе скажу позже, а моя благодарность, воин, дорогого стоит, - лицо Твердилы разгладилось, подобрело, а вот глаза остались прежними. Синими, как у дочки, но холодными, как вода в проруби.
- Кто другой тебя из благодарности сразу бы на службу взял, но у меня иначе, прости уж. Сердечное расположение с делом не путаю. Если впрямь хорош в драке, придется тебе с моими людьми побиться. По-честному, поединок, прямо здесь.
Теперь у всех приказчиков лица закислились. В поединке Ярса не все, но видели. Лупить их перед хозяином - новых врагов наживать, но и поддаться нельзя. Опять не дубом нужно быть, и не мягкой осиной - звонким, веселым кедром.
- Поединок - дело доброе, всякому воину под стать, но долгое слишком! Опять-же, поколотим друг друга, потом с разбитыми харями будем. Мне еще ладно, а твоим людям каково торговыми делами заниматься?!
- И что предлагаешь?
- Забаву, славный Твердила. Плясать буду в круге, а приказчики твои пусть меня толкают, все сразу. Если с ног собьют - считай, проиграл. Если сам кого подсеку - без обиды чтоб!
- Мне это нравится, отец, - прозвенел нежный голос, и купец махнул рукой:
- Ну, доня, баловал тебя слишком, да чего уж теперь! Будь по-твоему, воин!
- Оно и всем веселей получится, - кивнул Ярс, находя взглядом давешнего гусляра на крыльце. - Эй, почтенный, задай-ка нам жару, как умеешь!
Гусляр оказался неплох - до Оникса из харчевни далеко ему, но струны пошел щипать ладно. Ярс закрыл глаза, нога притопнула, тело качнулось, расслабляясь. Пошел по кругу, да с прихлопом. Плясовой «спас», главная забава кастовых праздников. Родился, говорят, от «спаса» боевого, все движения те же, только силы в них нет. Будто стрела без наконечника. Раз, раз, еще раз: пятки землю выбивают, после на цыпочках, мягко. Один из приказчиков не стерпел, долбанул Ярсу в плечо - а оно под кулаком провалилось и вывернулось. Чуть не упал приказчик от своей же силы. Второй ударил ногой в колено - тоже равновесие утратил. Согнулось колено, а Ярс дальше двинул, вприсядку. Тут уж все сунулись разом: мешают друг другу, руки-ноги путаются, один вовсе кубарем покатился. Кутушу хватило ума не влезать, ухмыляется в стороне, будто и впрямь забава. Быстрей, еще быстрей...
- Полно, - сказал Твердила, и его услышали. Гусли умолкли, круг распался. Куча пыльных здоровяков и Ярс в центре - даже не упарился толком. В Гнезде такие пляски часами длились, а учитель по «спасу» мог с завязанными глазами весь круг держать. Чуял каждого по движению воздуха.
- Искусен ты в плясках, воин, да и сил не занимать, - сказал купец в раздумчивой своей манере. - Я своему слову хозяин, возьму тебя. Сторожем, для начала, с улицы терем охранять.
- Я иначе вижу, отец, - сказала Зоряна небрежно, будто и нет тут никого, кроме них двоих. - Жизнь сейчас неспокойная, а я в Вышнеграде к иному привыкла. Желаю взять воина в личную свою охрану!
Сказала и осеклась - лицо Твердилы застыло вмиг.
- В охрану? - спросил ласково, одними губами. - Человека низшей касты в личный дозор? Может, вовсе к дверям твоей светлицы приставить его? К ложу твоему девичьему?
- Ну, что ты, батюшка?! - пискнула Зоряна не своим голосом. - Я ведь просто...
- В сторожа пойдет, - сказал купец с каменной твердостью. Под стать своему имени. Зоряна часто закивала, прочие глаза опустили. Не принято здесь спорить. Один лишь взгляд поймал Ярс - здоровяка Кутуша - и приязни в том взгляде не было вовсе. Вприщур смотрел здоровяк, будто поверх стрелы на тетиве.
- В сторожа, на улицу, покуда себя не покажет! И гляди мне, воин!..
[1] Банница - по поверьям, незримая обитательница и хранительница бани. Представляли ее в виде нагой женщины с длинными зелеными волосами (прим. автора)
Часть II. Глава VII
Глава VII
Запретная любовь
Ночь кромешная, под самый рассвет. Тьмы нет и близко - слишком много факелов натыкано по двору.
- Погля-я-ядывай!
- Погля-я-ядывай!
Сорок шагов по утоптанной земле вдоль ограды, а дальше другой сторож ходит. С гремучей колотушкой, чтоб издали слышно было. Дойти, крикнуть и назад. Еще сорок шагов. Колотушки гремят, сторожа голосом не обижены, ну какой вор сюда сунется?! Если ноги устанут, можно присесть, отдохнуть. Ярс так и сделал - ни к чему сейчас лишняя суета. Третью ночь уже трудится, а угроз пока не видно. Хоть ходи, а хоть вовсе приляг и глаза закрой. Ни гнуса тебе, ни коварной рыси. За рассветом придет смена, дальше будет миска похлебки с ломтем хлеба и путь домой. Отсыпаться, да ждать новой ночи.