- Хватит хлопать уже! - крикнул, остановившись перед скамьей. Твердила встал тоже, сделал уважительный жест, но приязни во взоре не прибавилось. Шапку сдергивать не подумал даже.
- Хватит хлопать, горожане, - повторил Перебельт в наступившей тиши. - Мужчина обязан быть стойким, и это не диво. Взгляните лучше на храбрую девушку, дочь почтенного купца Твердилы. Приглашена была на мой помост, но отказалась и прогнала вестника. МОЕГО вестника!
Голосом тиун владел мастерски. Понижал местами, и тут же удар грома, чтоб головы в плечи вжались.
- Мне приписывают суровость, но я не злопамятен. Почтенный купец Твердила, ты считаешь себя равным Касте Правителей, а потому я пришел к тебе сам. Я, тиун Перебельт, хозяин здешней волости, приглашаю твою дочь проследовать со мною на помост. Откажешь ли в просьбе, почтенный купец?
На Твердилу сейчас взглянуть было страшно - кровью налился, и кулаки сжались - но в голосе сохранил спокойствие.
- Моя дочь - незамужняя девушка, ей не след оставаться с мужчиной наедине, в укромных покоях. В людном месте не вижу ей угрозы, а приглашение от столь почтенного человека льстит нашей семье. Я отпускаю дочь на твой помост, славный Перебельт.
Зоряну бледность и сейчас не покинула. Пошла девушка с тиуном об руку сквозь людской коридор, толпа пялилась жадно, сопела, но глаза прятали - Перебельт посматривал зорко. У лобного помоста остановился, вдруг, взглянул снизу вверх с отеческой укоризной:
- А, стойкий Трибор, ты еще ждешь. Ожидание казни хуже ее самой, правда же?
- Желаю тебе изведать это самому, - ответил приговоренный тихо. - И тебе и князю Ямполку.
- Эх, Трибор, не ценишь ты добра! - огорчился тиун. - Язык твой и впрямь клещами бы вырвать, ну да ладно. У меня сегодня праздник! Красавица согласилась пройти ко мне в гости, и даже ее отец снизошел до княжьего человека, позволил. В честь такой радости я тебя милую, храбрый Трибор!
Гомон, свист, бурление толпы. Кто-то крикнул славословие доброму тиуну, прочие захлопали снова. Перебельт вниманием наслаждался - переждал шум-гам, лишь затем его руки поднялись в широком жесте, будто осыпали толпу дарами.
- Ты не будешь четвертован и подвергнут мукам, стойкий Трибор. Тебе просто отсекут голову. Немедля! - улыбка с его лица исчезла, взглядом кольнул ката, и тот с места сорвался. Секира поднялась и упала, брызнуло темным.
- Вот и всё, - кивнул тиун, тяжелея лицом. - Храбрость и стойкость хороши, но закон... а ты чего молчишь, дочь купца? Разве не слышишь, как славят меня добрые горожане? Не согласна с народом, красавица?
- Я... - голос девушки прозвучал не громче вздоха. - Господин почтенный тиун, прояви доброту на деле и отпусти... отпусти хотя бы женщину. Она ведь... ей же...
- Я услышал тебя, - кивнул Перебельт, и толпа замерла вовсе. Ярс дыхание затаил, глядя на действо - росту для этого хватало как раз.
- Я услышал тебя, и сердце моё скорбит. Ради тебя, Зоряна, дочь Твердилы, я проявил доброту, избавил от мук княжьего татя. Чем же ты отплатила за это? Тем, что просишь пощады для главных извергов, ненавидящих нашу свободу и закон. Ты склоняешь меня к измене, дочь купца? Ладно, не отвечай. Верю, что девичье недомыслие пересилило твой ум, Зоряна. Не хочу верить, что твой почтенный отец воспитал тебя в ненависти к нашему укладу. Развей же мои сомнения, Зоряна, покажи всем на этой площади, что твоя семья честна! Эй, дайте ей факел!
- Что... что ты хочешь?
- Проще некуда, красавица. Сейчас ты сама запалишь эту ведьму, и пусть ее костер выжжет все подозрения!
- Нет.
- Что ты сказала? - тиун даже отступил на шаг. - Ты не хочешь исполнить свой долг предо мной и князем? Не ослышался ли я?!
- Я не это хотела...
- Бери факел, - лицо Перебельта стало страшным. - Бери его, или разделишь долю преступницы! Ну!
- Не стану, - сказала девушка тихо. - Я не стану жечь людей. Я не стану убивать! Я не стану, не стану, не стану!!!
К ней уже бежали: отец с приказчиками и пятеро стражников, с разных сторон. Ярсу коридора не хватило, пошел напролом, пару раз и палицей отвесил изрядно. Встал рядом с купцом и Зоряной, под нацеленными остриями.
- Ну-ну, зачем столько шума? - теперь тиун опять улыбался. - Не в твои лета, почтенный Твердила, эдак бегать-то! Могут жилы полопаться, и смертушка нагрянет!
- Я забираю дочь! Ни к чему молодице в этом пачкаться, да и глядеть на это! Дай нам уйти!
- А кто вам мешает? - тут Перебельт взглянул удивленно в стороны, и стража с копьями исчезла вмиг. - Ты знатный горожанин, ставишь себя выше всех нас, и твои дерзкие слова - лучшая тому порука. Разве могу я препятствовать столь солидному человеку?! Ступай, Твердила, ступай.