Ярс об этом редко задумывался. Только на капищах, где сама тишина проникнута величием. Прежде в нахмуренных бровях Саруса виделась отеческая любовь - сейчас суровое недовольство. Почему?
- Мир тебе, Пресветлый, - сказал Ярс тихо, преклоняя голову. На колени опускаться не стал, Сарус ценит гордость и достоинство.
- Мир тебе, хоть мои слова для тебя хуже пустого дыма. Там, при всех... ладно, ответь хоть сейчас! За что меня так?! Что я делал неверно, против своей касты, своих близких?! Ответь, ну!
Тишина. Тонкий звон гнуса вокруг. Нахмуренные брови, руки на посохе. Боги не говорят с людьми напрямую, а вершить таинства умеет не каждый смертный. Потом, может быть, во сне что-нибудь прояснится. Пора, кстати, думать о ночлеге, усталость уже на плечи давит.
За ограду капища вышел чинно, спиной к богам не поворачиваясь, а там опять зацепился взгляд за башню-свечу. Кто там обитает, посреди чащи?
Вблизи храм выглядел новым - не больше десятка лет назад собрали его из тесаных бревен, а навершие даже медью не оковано. Потемневшую древесину иногда скоблят, но выше людского роста скребок следов не оставил. В ленивых руках был, или в слабых. На этом думы кончились, пришла пора в дверь стучать.
- Сейчас, сейчас! - отозвались изнутри странным голосом. Мощным, но с присвистом, какой издает дырявый кузнечный мех. Дверь отворилась без лязганья засовов - не боится хозяин плохих гостей.
- Мир дому сему, - сказал Ярс высокой фигуре в проеме. - На порог пустишь?
- Отчего ж не пустить? Входи, странник, да пребудет с тобой благодать Ожившего!
Пригибаться в дверях не пришлось, все сделано под рост хозяина. Горница украшена по стенам Пламенными знаками, узкий стол, скамья, простая лежанка в углу. Не только храм, но и жилище - опять не по обычаям Закатной веры. Пара толстых свечей на столе озаряют стопки листов, каждый в локоть длиной, тут же глиняные горшочки и костяная игла. Верх башни теряется во тьме, оттуда свисает фитиль - поддерживать Неугасимое Пламя. Пахнет незнакомо, но приятно: воском, деревом, маслом льняным. Еще чем-то - опрятной старостью, пожалуй. Такая догадка пришла, когда разглядел, наконец, хозяина. Лицо - сплошные морщины, усы и длинные волосы белее снега. Как Бирюк, но другой совсем, словами не объяснить. Широкие штаны и рубаха без вышивки, из небеленой мешковины, какую и Каста Воинов носить не станет. На кого еще похож, так на Сарусов столб с соседнего капища. У Ярса от такой мысли аж спину холодом обдало - не страх, благоговение - спросил небрежно:
- Ко времени ли я зашел, Пресветлый, не докучаю ли?
- В храме всякий гость ко времени, - ответил старец чинно, хоть морщины шевельнулись улыбкой. Поклясться можно, не раз, и не два люди так же обознавались.
- Живу просто, сам видишь, но огонь здесь горит неугасимо. Ты, странник, поклоняешься Ожившему или ищешь укрытия в ночи?
- Ищу. Все мои предки воздавали честь Сарусу, не вижу и я резона отрекаться.
- Почему же ко мне зашел? - старец, судя по голосу, не обозлился ничуть. - Вон оно, твое капище, в трех шагах. Или темно там, да бесприютно, огня живого нет?
- Жрецов там нет! - ответил Ярс резче, чем хотел. - Наш Пресветлый не требует себе слуг, люди к нему запросто с просьбами идут! Скажи лучше, зачем свою башню возле капища возвел? Места в лесу не хватило? Или, может... - прервался, услышав чудной звук. Будто скрип рассохшихся досок на зимнем ветру.
- Горяч ты, странник! - сказал жрец, отсмеявшись. - Вижу, искренен в своей вере и готов спорить за нее, а это достойно уважения. Что ж, умойся с дороги да садись к столу. За трапезой отвечу на все твои вопросы...
Часть III. Глава II
Глава II
Нежданные попутчики
Утренний лес дышит весельем. Приходит Час Жаворонка, густая роса падает на траву, и всякое существо рвется себя показать. Спеть, махнуть крылышком, или просто выглянуть, чествуя Ярилу. Многих слабых поймают и сожрут в рассветные часы, но никто из выживших не откажется встретить новое утро. Мрачный Ядун закрывает врата подземелий, а Ярило-бог поднимает голову за виднокраем[1] и зрит каждую мелочь, живую и неживую.