- Но ведь надо кому-то, - пожал Казим плечами. - Грязных канав тьма тьмущая, а резные хоромы по пальцам сочтешь. Никто своей волей канавы чистить не полезет. Ежели не станет каст, так все наладятся в правители, а земля не пахана будет. И решения эти, которые всем миром... оно хорошо, конечно, уважение чувствуется. Только ведь людей в миру много, и всяк по-своему думает. Говорильня получится вместо решений.
На это Ярс вовсе не нашел ответа. Вспомнился давешний ремесленник: трудовой человек, сам сидит невысоко, а тоже, небось, порядок любит. Пусть ему при том порядке от сажи не отмыться, зато можно смердам пинки раздавать. Позволь такому решать всем миром - не говорильня даже выйдет, а курятник переполошенный. Добытчик захочет пахать поменьше и продавать зерно дороже, торговцы возжелают наоборот, а правителю надо, чтоб трудились люди вовсе без сна и отдыха. Такому как Перебельт правителю. Воинской касте вообще все сломать захочется, позабыть вину предков и почет себе вернуть, как раньше. Закатную Лигу тут не обойдешь - снова, значит, война, снова беды, о каких позабыли уже за столетия! Нет, прав Казим, нужны касты! Бирюк и прочие могут долго воду мутить, но уклад не рухнет, если даже смерды его поддерживают! Потому и он, Ярс, не кинулся на стражу с топором в купеческом доме, а едет сейчас за правдой к светлейшему князю. Порядок был, есть и будет!
***
За день пути до столицы места вокруг потянулись обжитые. Ни лесов уже, ни болот, сплошные поля. Жито, а кое-где и пшеница. Много стало дорог, пересекались тут и там со шляхом, а на каждом почти перекрестке торчала башня стражников. Народу тоже стало полно, всё больше из высших каст. Смердовскую телегу с хромым конем никто не притеснял - не замечали, просто. Трухала себе телега по обочине, а в сумерках достигли околицы большой веси. Тут и заночевали. Ярс притащил пару ведер воды из ближайшего колодца, шустрая Зося сварила похлебку: снова сало и крупа. Разговоров особых не вышло. Казим поглядывал испытующе, а Ярс отмалчивался. Хватило уже новых знаний, в голову не влезают!
На ночь разместились привычно: Зося на телеге, отец под телегой, на сене, а Ярс в стороне. На травке, по-воински. Зверья и змей тут не встретишь, а для злодеев приготовил всё тот же кол. Придремать успел, когда почуялось рядом чужое присутствие. Движение воздуха, или просто взгляд. Размежил веки слегка - смутная тень, совсем рядом.
- Ты чего? - спросил шепотом. - Не спится?
- Ага! - хихикнула гостья, тут же оглянувшись на телегу. Не упырь и не морок ночной, просто Зося.
- Зябко там и одиноко. Можно, с тобой посижу?
- Ну, давай. Отец не заругает?
- Спит он, - шепнула девушка, оказавшись совсем вплотную. Глядит жадно, не отрываясь, пахнет чабрецом и еще какими-то травами.
- Ты не сердись на дурную! Просто... подумала, что завтра уж всё! В столицу приедем, а дальше всяк своей дорогой! Где тебя увижу после?!
- А на что тебе меня видеть? - спросил Ярс с ленцой. Всё давно понял, но решил потешить мужскую натуру.
- Неужели понравился?
- Ты не подумай, что я такая, - потупилась Зося, но горячее тело сквозь холстину прижалось еще плотней. - У меня, если хочешь знать, никого и не было еще! Не встретила такого... ну, как ты!
Он приподнялся, найдя ее губы. Короткий вздох, будто всхлип, ответила неумело, но жарко. Руки нырнули уже под рубаху со всем новым опытом, девичья кожа обожгла прикосновением. Снова вздох, испуганный.
- Что такое? - спросил ошалело, глаза открыв. Подмять ее, сдернуть дерюжные тряпки...
- Боюсь! Это... больно будет?
Тело под ладонями окаменело, хребет сквозь кожу выпирает, будто у котенка недокормленного. Детское тело, почти мальчишеское...
- Уф-ф! - выдохнул, отстраняясь. - Не будет больно, всё уже. Расти тебе надо!
- Не понравилась? - ее голос дрогнул. - Ну, понятно, куда уж мне! Курица глупая, да еще из смердов...
- Не болтай пустое! - проворчал, ощутив вину. Не пара они, чего уж там, никогда вместе не будут! Из его касты можно и в стражники выбиться, и купеческая дочка не побрезговала, а Зося что? Куда ее денешь после, кому покажешь?!
- Не болтай и не выдумывай. Найдешь себе доброго парня, на капище сходите, а после всё и будет, своим чередом.
Она ссутулилась, плечи затряслись мелко, и Ярс не выдержал - руки сами облапили. Прижал худое тельце без всякой уже похоти, с нежностью и жалостью. Будто сестренку, которая так и не выросла. Хлюпающий нос уткнулся в плечо, от волос пахнет парным молоком и еще чем-то. Домашним, забытым почти. Казиму такое не видеть бы, но куда ее прогонишь, в слезах и ознобе?! Пусть уж!