- И где он, твой староста?
Упырь и сейчас не ответил. Шагал впереди бесшумно, совсем не как у землянки. От убогих холмиков-лазов, мимо костра с тремя сидельцами, к ограде. К рубленой избе, не хуже тех, что у стражников. Дверь на кованых петлях, дальше светлая горница: пара десятков лучин горят в поставцах. Печка, стол большой, лавки застланы мягким. Запах домашней еды и уюта. Ярс от такой перемены аж встал неловко - грязищу в дом не тащить.
- Да ты входи, не стой, - сказали из горницы тихо. Добрый мужской голос, будто у деда-знахаря перед мальцом.
- Онучи только сыми, гостюшка.
Глаза к свету привыкли, разглядел, наконец, говорящего. Впрямь дедок: сухонький, маленький, бородища до пояса. Не на лавке сидит, а на полатях, застеленных шкурами. Одежда опрятная, ворот рубахи сплошь черным прошит, даже борода не скрывает.
- Сымай, сымай, не бойся.
- Да я и не боюсь, - сказал Ярс уверенно. Впрямь ожидал кого грозного увидеть, а тут лешак бородатый. Леший, хозяин Упыря! От такой мысли развеселился даже, с трудом улыбку скрыл.
- Я привык уважение дому оказывать, коль пригласили, вот и не спешу.
- Конечно, не боится, - раздался третий голос, женский. - Ты взгляни на него, любимый, он же камень зубами разгрызет!
Достойная компания Упырю с Лешаком - Русалка. Сидит себе скромно на лавке, лицо ладошкой подперла, длинные волосы по плечам струятся. Простая серая рубаха с понёвой, голова непокрыта. Блудница? Хороша, если так! Или законы здесь вовсе иные?
- Мир вашему дому, хозяева, - сказал Ярс, как положено. Онучи остались у порога, доски пола скоблены на славу, холодят босые пятки.
- Да ты присядь на лавку-то, - сказал дедок все так же ласково. - Кто в этот дом приглашен, тот всегда к столу может сесть и насытиться, таков обычай. Если кого и режут, так уже не здесь.
Ярс намека будто не заметил - пуганый. Уселся по центру лавки, дедок кивнул приглашающе, но кусок в горло сейчас не полезет. Так и остался сидеть, разглядывая хозяев. Упырь за спиной сопит, Русалка смотрит, не мигая - ух и глазищи! Леший тоже смотрит... не так уж и стар, кстати. Борода седая, а голова русая, да и взгляд живой, острый.
- Верно держишься, гостюшка, - оценил после недолгой тишины. - Не робеешь зазря, но и наглости нет. Упредили, небось, в чей дом пожаловал?
- Да оно и так видно. Только у большого человека могут быть на каторге хоромы, яства и жена-красавица.
Русалка фыркнула. Леший взглянул на нее, на Ярса, в глазах огоньки заиграли.
- Хитер, гость, не по летам хитер. Как же вышло, что ошибся так с профосом? Иль напраслину на тебя возвели?
- Ну, почему же напраслину? - заговорил Ярс осторожно, взвешивая каждое слово. Будто по зыбкой топи двинулся без шеста-слеги.
- Я ведь, почтенный, из Касты Воинов происхожу, нас с малолетства учили закон уважать и Установления. Князь для меня значил больше отца родного, пока не встретились. Сам посуди, почтенный, как я мог допустить убийство княжьего человека средь бела дня?!
Слабовато, но уж как вышло. Не лепетать же теперь - случайно, мол, ошибся, пощадите! Да не дождутся!
- Установления, значит? - сощурился бородач. - Закон княжий? А у нас ведь тут свой закон, «разбойная правда». Доводилось слыхать?
- Откуда бы?
- Я здесь для того и поставлен ночным старостой, чтобы «правду» ту блюсти и людей по ней судить. Как мыслишь, гостюшка, какая награда тебя ждет за спасение профоса?
- А чего тут мыслить, почтенный? Ваша «правда» с княжеским законом в противовес стоит. По закону мне великие милости положены, а по вашему, значит - смерть.
- Ну, вот ты сам всё и сказал, - лицо Лешака заострилось, вдруг, глаза превратились в щелки. Упырь позади шевельнулся, ткань зашуршала тихонько. Нож достает?
- Ак как насчет справедливости, почтенный?! - спросил Ярс громко. Устал словами брод нащупывать!
- Я ведь тех милостей так и не получил! Профос мне веверицу кинул, а князь и вовсе кнутом обласкал! Раз так, то и по вашей «правде» не должен получить сполна!
Русалка расхохоталась заливисто, рот ладошкой прикрыв. Совсем как Зоряна когда-то. Староста-Лешак смеяться не стал, но лицо и у него смягчилось. Кивнул даже сам себе, будто сомнения отпали.
- Ловок, гостюшка, хвалю! Языком как серпом косишь! Небось, и в воинском ремесле искусен не меньше?
- Не мне о том судить. Если любопытно, дай оружие и поставь в поединок... да хоть бы против вашего, кто меня обвиняет! Хочет моей крови, пускай сам прольет!
- Ладно, дух свой не здесь покажешь, - покачал староста головой. - Людей нынче мало, стража лютует, потому смертоубийство мне тут ни к чему. Живи пока и работай как все.