Вернулся вскоре, с тяжелым заступом.
- Вон там, у стены холм. Снимешь мох поверху, потом накроешь яму обратно, чтоб Хозяин не углядел. Чую, влетит мне за доброту мою!
Дальнейшее помнилось смутно. Хруст мохового ковра под лезвием, после чвяканье, а там и вовсе хлюпанье. Неглубокая яма затекает водой, но надо рыть еще. По колено, по пояс, по грудь...
- Прости, брат певец, но хватит тебе. Без того сырости много. Душа твоя к Пресветлому поднялась, на седьмое небо, а костяку всё одно, в какой яме лежать!
Совсем уж собрался свалить тело через край, да амулет помешал. Выпал из-под чужой рубахи, зацепившись шнурком Ярсу за онуч.
- Ишь ты, какой шустрый! Не желаешь с хозяином в подземь, новую жизнь тебе подавай?!
Дернул посильней, и шнурок развязался охотно, а легкий кругляш остался в ладони.
- Ладно, будь по-твоему! Не зря, видать, те слова были сказаны!
В землянку вернулся разбитым. Заставил себя в сухое переодеться, а дальше силы кончились. Лег враскидку на лежак, хорошо, вдруг, стало, тепло... или жар такой, что холода не ощущается? Да и плевать! Взлетел бы во сне к облакам, как Оникс, увидел бы всю Твердь, и мир до края, и терем тот самый! Много там родичей, самых близких, а теперь и друзья взялись уходить. Может, там и впрямь лучше? Оттолкнуться сейчас и вверх, вверх!
Легкий шорох достиг слуха, и глаза вмиг открылись. Кого еще принесло?! Не иначе, разбойный охотник решил таки мстить... ну и ладно! Знать, пора пришла!
- Эй! Ты тут?! - нежный голосок, женский. Вот и сама соскользнула ловко, придержав понёву, длинные волосы облаком взметнулись. Лунный свет снаружи еле сочится, но лицо разглядеть можно. Русалка, подруга Лешака!
- Ты чего это? - удивился Ярс. Сморгнул даже - не мерещится ли с устатку?
- Староста тебя прислал?
- Скажешь тоже! - она хихикнула, ладошка вскинулась ко рту опасливо. - Чупак если прознает, то обоих нас... сама за тобой давно гляжу!
- Это еще зачем?
- А понравился! - снова смешок, неслышные шаги во мраке. Уселась рядом, свежестью пахнуло, травами какими-то. Точно, русалка!
- Ты товарища своего хоронил нынче, я видела. Подсматривала тайком. Не спеши за ним!
- Я и не спешу, с чего взяла?!
- Вижу, не слепая, - сказала Русалка тихо и очень жарко. Губы ее оказались, вдруг, рядом, ладошка взъерошила Ярсу волосы, чуть толкнула.
- Не робей же, молодец! Варнакам робеть не к лицу!
С Ярсом чудное сделалось, будто телу своему не хозяин. Влекло еще ввысь, к серебряным теремам, и родичи оттуда улыбались, а тело книзу утягивало. Лежало себе неподъемной колодой. Оживало медленно, но верно. Русалка, оторвавшись от его губ, вскинула руки, и рубаха с понёвой слетели, а белизна кожи ослепила сквозь мрак. Было уже такое недавно: сено, тьма, гибкая женщина, желанная и любящая...
- Не думай о стороннем, - шепнула Русалка в самое ухо. - Былое ушло, а грядущее завтра будет. Живи сейчас! Вот так, так... милый мой... славный...
Ярс еще плавал в забытье, а она уже исчезла. Растворилась, как истинная русалка, хозяйка лугов и нескошенной рассветной травы. Оставила за собой истому и сотни сладких слов. Желание улыбаться бездумно. Жизнь продолжается, и никто задешево не возьмет, зубы обломают!
Теперь он знал, что делать дальше.
***
У каторги тысяча глаз - это Ярс понял наутро. Тысяча глаз и две тысячи болтливых языков. Не успел из землянки выбраться, как взялись колоть затылок чужие взгляды. Приближаться каторжане избегали, будто незримый забор вокруг Ярса, сажени три в поперечнике. Уже на пути к котлам перестрял дорогу господин Бужак, хмурый до необычайности.
- А ну отойдем, скаженный! Верно про тебя молва доносит, или враки всё?
- Не знаю, о чем ты.
- Да про блуд твой с бабой Чупака! Ты дурень, или смерти ищешь?!
- За жизнь не цепляюсь, господин Бужак, - прищурился Ярс. - А что до дел моих с бабами, так о том не след мужчине сплетничать!
Дерзкий ответ, за такой можно плетки отведать сразу. Стражник гневаться не стал, лишь сплюнул зло:
- Точно, дурень! Двое вас было, так один уже под землей, теперь и ты собрался!
Ярса слова не задели. Ничто его не могло задеть после вчерашнего. Похлебку выпил через край, не чуя вкуса, в строю стоять оказалось вольготно - опять пустота вокруг. Пялятся жадно, кровь чуют. Главный стражник не успел и слова сказать, как шумок по толпе прошел, задвигались все. На дальнюю избу уставились и на фигурку белобородую, бредущую прямиком к каторжанам. Сам Чупак-староста решил в строй встать - когда такое было?!
- А ну, тихо, беспутные, чего расшумелись?! - рявкнул главный стражник, но без уверенности. Сам удивлен изрядно.
- Лопни мое брюхо, это чего ж стряслось, что эдакие люди к нам пожаловали?!