От Солнца к Солнцу
От Солнца к Солнцу – пламень умягчённый,
Ночная лютня снов звезды к звезде, –
Я чую соответствия везде,
Я, цвет Земли, в расцвет Небес влюблённый.
Я вечно упадаю в Дух бездонный,
Всем гнётом тела, в невесомость, где
Тень череды уступит череде,
И будет тишь – как колокол всезвонный.
Я должен долгий путь пройти сполна.
Не для меня ли Демоны качали
Живую люльку вымыслов и сна?
За пеленой сомлеет пелена.
Как хорошо мне в лунной здесь печали,
Душа-невеста снегом убрана.
Имена
Есть волшебство вещей и их имён,
Есть буквенное, нет, лишь звуковое
Гадание в преджизненном покое,
Что, угадавшись, выявило сон.
Есть в бедных сёлах колокольный звон,
Есть яростность в ликующем гобое,
Их слушаешь, и хочешь слушать вдвое,
Затем, что в них угадан небосклон.
От пламеней вселенского пожара
До первых капель кроткого огня,
Что влагой стал, дождём упал, звеня, –
В сознанье звуковая зрела чара,
Колодец угадания, без дна.
Так всколосились в мире имена.
Тайна
Среди древнейших землеописаний
Забыт один могучий Океан,
Меж тем как самый яркий в нём обман,
И самый нежный свет, как в зыбкой ткани.
Безумна водокруть его рыданий,
Звенящей мглы пьянительный кальян
В веках тоски Земле от Неба дан,
И звёздный смысл сквозит в священной дани.
Единое из всех земных морей,
Где можно пить. И пьём мы ненасытно.
Вселенная глядит в него. И слитно
С бездонностью, наш разум, как ручей,
Лиясь из тайн, втекает в Тайну, льётся.
Тот Океан здесь Музыкой зовётся.
Канун
Что лучше в мечте многозвонной,
Чем полный надежды канун?
Смычок, чуть коснувшийся струн.
Любовь в предулыбке влюблённой.
Наш дух в несвершённостях юн.
Что лучше, чем цветик оврага,
Цветущий на мленье снегов?
Рожденье, в камнях, родников.
Пленительна пряная брага,
Во здравие юных богов.
Что лучше родных навечерий,
С мерцанием ласковых свеч?
Восславим заветы предтеч.
Раскроем для счастья все двери.
Кто ждёт, – и дождётся он встреч.
Наручни
Качаюсь. Качаясь, качаю.
Тихонько и верно точу.
Скольжу по оконному краю.
В душе возжигаю свечу.
Прочтя заклинанье в алмазе,
По острому острым черчу.
Вселенная – в видящем глазе.
Вселенная будет моя.
Сотрутся железные вязи.
Ветров заиграет струя.
Сорвётся оконная рама.
В утонченных наручнях я.
В тюрьме. И в преддверии храма.
Поющее дерево
Я дошёл до звенящего дерева,
Там ветви слагались в храм.
Благовонное алое марево,
Огонь и жертва богам.
Я стоял у поющего дерева,
Был брат я шмелям и жукам.
И с пчелой устремлялся я в зарево,
Был пономарь мотылькам.
Я стихами,
И мечтою,
Молодою,
Им звонил.
Под ветвями,
Меж цветами,
Был в том храме
Звон кадил.
Я с Весною,
Как струною,
К свету, к зною
Говорил.
Были взоры,
Разговоры,
Были хоры
Нежных сил.
Я с осою
Полосою
Нижних воздухов летел.
Я смеялся,
Расцвечался,
Забавлялся,
Как хотел.
Вот с пчелою отягчённой
В улей сонный я лечу,
В улей звонный, отдалённый,
Держим путь мы по лучу.
Вот и бронзовка, с крылами
Как златистый изумруд,
Зеленея над цветами,
Потонула в гулком храме,
Радость в песне, Солнце с нами,
Здравствуй, бронзовка, я тут.
И в этих чащах,
И в этих кущах,
Ветвей поющих,
И пчёл звенящих,
В благоуханье,
И в озаренье,
В оцепененье,
И расцветанье,
Упившись мёдом,
Первичным млеком,
Я с вешним годом,
Нечеловеком, –
Нечеловеком,
По тайным всходам,
Лечу и рею,
И разумею.
Мечтой моею
Всхожу к порогам
Иного сада,
Иного лада,
Иного строя,
Где заодно я
С Всесильным Богом,
Мы Вечность мерим
Весенней птицей,
Весёлым зверем,
Их вереницей,
Лучом, зарницей, –
Средь снов текущих,
С пчелой летящей
Сквозистой чащей
Ветвей цветущих,
Я в райских кущах,
В Весне манящей
Я стих звенящий.