Рядовой вышел на улицу, и лицо его обдало прохладным осенним ветром. Солнце едва показало свою кромку, окрашивая Ясеневый Город в приятные благоухающие цвета. Стражники гвардии досыпали последние полчаса перед очередным караулом. Миртэл Тольберт три раза ополоснул лицо из наполненной во дворе деревянной бочки, размял кости и отправился в оружейную комнату. По внутреннему двору здания казарм уже вовсю носились собаки, играя среди тренировочных манекенов, набитых соломой. Доносился приятный запах жареных яиц и ветчины — сегодняшнего завтрака офицеров городской гвардии. Рядовым же полагались сухие овощи, пинта молока, лук или редька, и хлеб с маслом.
Вход в оружейную комнату охраняли двое рядовых, старых знакомцев Миртэла Тольберта.
— Не рановато собрался? — хмыкнул один из них. Большой и тупой как сапог.
Гвардеец ничего не ответил и прошел внутрь. В оружейной пахло пылью, кое-где виднелась плесень, по углам висели штандарты некогда командовавших гвардией капитанов. Гербу Адри Лострикса еще только предстояло появиться здесь, среди остальных доблестных имен. После сомнительной победы в первом поединке о талантах виконта стали блуждать разносторонние слухи. Кто-то говорил, что капитан не здоров, иначе почему бы ему не появиться на глазах у своих подчиненных, дабы те смогли поздравить его с первой победой. Кое-кто утверждал, что на смену Адри Лостриксу вышел совершенно другой человек, а сам капитан уже давно отправился к Единому. Третьи сетовали на сильное ранение, полученное в стычке с мятежными крестьянами. Миртэл Тольберт слушал каждого, но в ответ ничего не говорил, боясь выдать себя. Врать он никогда не умел.
Их с капитаном секрет знали только трое — сам Миртэл Тольберт, виконт, да монах из Ордена Его Дети, отпевавший сгинувшего гвардейца. Хотя был и еще один человек — герцог Филтон Легилль, которому капитан отправил письмо с прошением. Дошло ли письмо до княжеского брата? Знает ли он, что под именем виконта Лострикса на ристалище выходит рядовой городской гвардии? Для Миртэла Тольберта это оставалось загадкой.
Облаченный в латы с гербом Адри Лострикса, рядовой Тольберт покинул оружейную через третий выход. Он попал на парапет казарменного корпуса, с которого открывался вид на гвардейский квартал. Зубья крепости Княжья Длань уже обагрились утренним солнцем. Цитадель Лиги Ясеня и Башня Кары — два угрюмых брата, темной тенью нависали над улицей Кавалерии. По Колесничей улице уже сновали упряжи, подвозящие провиант на турнир. Второй день Ясеневого Турнира начинался.
Оседлав лошадь, Миртэл Тольберт выехал по Колесничей на северо-запад к центральной площади Перепутье, откуда можно было попасть к Медным Вратам. По пути ему попадались купцы и лицедеи, монахи и служивые. Знать еще только пробуждалась после тяжелого празднования. В Ясеневом Городе наряду с празднеством и суматохой, витало еще и напряжение. Оно быстро перекидывалось от одного к другому и вскоре Миртэлом Тольбертом овладело дурное предчувствие.
— Виконт Лострикс, — позади послышался приятный незнакомый голос. — Миртэл Тольберт натянул поводья, надеясь, что предстоящая встреча не сулит беды.
На сером жеребце в яблоках к рядовому приблизился стройный молодой человек в жакете из голубого шелка с меховым воротом, в широкополой синей шляпе с павлиньим пером и с изящной позолоченной шпагой у пояса. Лицо его было припудрено, пахло от мужчины восточными благовониями.
— Мы знакомы? — спросил рядовой.
— К моему глубочайшему сожалению, нет, — улыбнулся тот, красуясь своими белоснежными зубами. — Мое имя — Шато, правая рука Тэриона Леварда, княжеского советника.
— Мое имя — вам известно, — насупился Миртэл Тольберт, стараясь себя не выдать.
— Не на турнир ли вы держите путь? — осведомился Шато.
— Воистину, — ответил гвардеец.
— Тогда позвольте составить вам компанию? Для меня это будет неслыханная честь.
Рядовой скрипнул зубами, но решил, что так даже будет лучше. Гораздо выгоднее ехать в сопровождении незнакомца, чем столкнуться с каким ни будь старым товарищем капитана, который раскусит его вмиг. Кони поравнялись и тронулись. Шато весь сиял и улыбался. Наверное, в нем были корни людей с Лазурных Островов, ибо кожа его была медной, а выговор морских людей весьма ласкал слух.