И, насколько я знал, Джек по-прежнему понятия обо всем этом не имел.
Вовсе не поэтому он прижимал меня к своей груди, любил меня и ненавидел, вслух раздумывал, должен он угостить меня обедом или вывести в темный проулок и положить конец страданиям данного конкретного частного сыщика.
Так получалось из-за того горя, которое я принес Норин, его сестре. Но это уже совсем другая история.
7
– Винсент Рубио, – мурлычет Джек, пока его сильные руки так крепко прижимают мою грудину к его, что я почти не могу дышать. – Сколько лет, сколько зим, дружище? Пятнадцать? Двадцать?
– Что-то вроде того.
– Что-то вроде того… нет, вы только послушайте этого парня – как всегда невозмутим и спокоен. – Джек отталкивает меня на длину своих рук и начинает внимательно разглядывать. В этих руках, в этой груди – невероятная силища. Несмотря на полное отсутствие движения ниже талии, Джек Дуган вырос в потрясающего атлета. – Просто как огурец, ты врубаешься? Вот какой ты был.
– Как огурец?
– Ну да, холодный как огурец. А помнишь тот раз, когда нас Долорес Трикл засекла? Когда мы забрались на холм над дамским курортом, подглядывая во все глаза, на что они там свои подвязки и лифчики напяливают?
– Смутно.
И он снова притягивает меня к себе, носовое и ротовое отверстия моей маски оказываются плотно прижаты к его мускулистой груди. Дышать там малость тяжеловато. Я машу рукой вверх-вниз в надежде, что Джек поймет этот сигнал сдачи.
– Черт, как же я по тебе скучал, – говорит он.
– Мм…
– Что?
– Я тоже, – бормочу я. Тут Джек отпускает меня, позволяя вдохнуть. – Ты славно выглядишь. Сильный, черт.
– Мы уже не дети, Винсент.
Я киваю, одновременно изо всех сил расслабляя мышцы. Прошло уже немалое время с тех пор, как меня последний раз видели в тренажерном зале – да и тогда я просто следил за мистером Вселенная, который изменял своей жене с Фрицем, своим партнером по бодибилдингу, – и мое нетренированное тело наглядно это показывает. Но Джек, похоже, не замечает – или ему просто наплевать. Чертовски счастливый гадрозавр так и лучится улыбкой во все стороны.
– Нелли, – зовет он. – Нелли, подойди-ка сюда. Хочу, чтобы ты кое с кем познакомился.
Хагстрем неохотно слезает с табурета, не спуская с меня тяжелого взгляда.
– Мы уже знакомы.
– Ну да, – говорит Дуган, – он с твоим кулаком познакомился. Но я не это имею в виду.
– Привет, – говорю я. – Я Винсент.
– Мы уже встречались в Лос-Анджелесе, – ворчит Хагстрем.
Брови Джека самую малость приподнимаются.
– В самом деле? Мир тесен. Ты все еще в том старом районе живешь, а, Винсент?
Я качаю головой:
– В Вествуде. Уилшир уже совсем не такой, каким был прежде.
– Всякое бывает, – говорит Джек, с пониманием кивая. – Еще в те времена, когда моя семья оттуда съезжала, полгорода уже в натуральный юг превратилось. Чертова уйма млекопитающих туда переехала. – Он секунду медлит, затем снова поворачивается к Нелли: – А что, ребята, вы на вечеринке познакомились?
– В казино, – уточняю я. – В Норуолке.
Хагстрем подходит ближе:
– И по-моему, это слишком нелепая случайность, что ты и здесь тоже болтаешься.
Я пожимаю плечами:
– По стране ездить никому не запрещено. И всякими панорамами наслаждаться. Верно, Джек?
Мой старый друг хлопает меня по плечу, либо убежденный моим слабоумным объяснением, либо слишком осчастливленный нашим воссоединением, чтобы об этом тревожиться.
– Верно. Не обращай на Нелли внимания. Он малость на взводе.
– Я уже заметил.
– Но теперь вы двое поладили.
Я ухмыляюсь.
– Раз ты так говоришь, как же иначе?
– Я так говорю. Ну, давайте, пожмите друг другу руки.
Как-нибудь потом еще будет время и место для точного определения полного объема моей мести Нелли Хагстрему, но не здесь и не сейчас. Поэтому я первым протягиваю лапу, и Хагстрем, не без неохоты и секундного колебания, ее пожимает, после чего качает вверх-вниз. Джек ухмыляется в своей инвалидной коляске, и вражда официально приостанавливается.
– Вот и отлично, – говорит Джек, хлопая в мясистые ладони. – Мы все друзья. Но сперва самое главное – какой дьявол тебя в мои джунгли зашвырнул?
Прежде чем я успеваю соорудить пристойный ответ – не могу же я так сразу, с налета рассказать ему про Талларико, – возле руки Джека следует какой-то всплеск движения, мелькает пятно белого хлопка. Я опускаю взгляд, затем смотрю еще ниже и обнаруживаю миниатюрную пожилую тетку, тянущую Джека за рукав и тем самым привлекающую его внимание.
Тетке, должно быть, лет пятьдесят пять или шестьдесят, но с личиной у нее, похоже, уже многие годы все тип-топ – скорее всего, при помощи популярного крема от морщин, но только не зелья Элмера по двадцать долларов за банку. Короткая прическа из седых волос аккуратно стилизована, и на худом овальном лице выделяются большие очки в пластмассовой оправе. Чудесная на вид старушенция, но только не место ей здесь, в «Морской хибаре».
Джек придвигает свое ухо ближе ко рту женщины, и та начинает шептать. Джек кивает, каждые несколько секунд испуская довольное кряканье.
– Хорошо, – наконец говорит он, – мы разберемся с этим, как только я вернусь. – И пожилая тетка снова исчезает в толпе.
– Сегодня я должен буду пораньше вернуться домой, – говорит мне Джек. – Но сперва мне нужно кое с какими делами разобраться.
– Конечно-конечно, – говорю я. – Рад был с тобой повидаться…
– Черт! – восклицает он. – Ты так просто от меня не отделаешься. «Пораньше» значит где-то до двух ночи, а до того времени нам с тобой нужно будет массу всякой всячины провернуть. Слушай, ты моего отца еще помнишь?
– Папашу Дугана? Его не так просто забыть.
Джек от души улыбается и обнимает меня за пояс. Тяжесть его лапищи просто чудовищна, и на какой-то миг я задумываюсь о том, действительно ли он так раздался с тех пор, как мы были детьми, или в его личину вшиты кое-какие аксессуары кутюрье Свинчаткина. – Папаша теперь малость заторможенный, но я уверен, он будет рад тебя видеть. Поговорите о старых добрых временах. Ну что, прокатимся?
Одно из моих фундаментальных правил – всегда автоматически отвечать «нет», когда предполагаемый мафиозный босс предлагает мне «прокатиться». Но ведь это Джек, и узы старой дружбы еще сильны. Впрочем, свои стандарты у меня тоже имеются.
– Надеюсь, у тебя в лимузине кондиционер стоит?
– Три года назад нам пришлось поместить его в дом престарелых, – говорит мне Джек по пути к Вилла-Люциле, заведении, где Папаша Дуган доживает свои сумеречные годы. – Я предложил ему переселиться ко мне в дом или организовать круглосуточное обслуживание в его доме, но он даже слушать не стал.
– А твоя матушка? – спрашиваю я.
– Десять лет тому назад умерла.
– Очень сожалею, Джек. Славная была женщина.
Джек кивает и ерзает на заднем сиденье лимузина. Затем хватает обеими руками свою правую ногу и закидывает ее на левую. Жест получается такой же естественный, как если бы ноги двигались сами.
– Вышла одна из тех вещей, которые обычно глухой ночью случаются. Доктора говорят, это было совершенно безболезненно, лучшего ухода просто не придумаешь, но… – Он пожимает плечами. – Короче, Папаша остался совсем один. А ведь он никогда в жизни не выписывал никаких чеков, не ухаживал за домом – в общем, не делал всех тех вещей, которые делала матушка. Так что когда она ушла, Папаша просто в бомбу замедленного действия превратился. Да, кстати – когда мы туда доберемся, о ней не упоминай. Это обычно страшно его нервирует. Если он сам захочет о ней поговорить, все хоккей, но…