Поднимаясь по лестнице из метро на улицу, Лаура находилась в приятно-возбужденном состоянии. Два выходных были впереди, надо было съездить в Манхэттен и на Стейтен-Айленд. Кроме того, у нее была масса отснятой фотопленки, которую требовалось проявить и напечатать. Ей хотелось побыстрее добраться до дома и, наскоро перекусив, заняться работой.
Она быстро шла в сумерках, неся в руке свой портфель и новую сумочку для фотоаппарата, которую часто использовала как кошелек. Был холодный, слякотный вечер, когда нью-йоркцы, ругаясь, с трудом пробираются сквозь толпу в час пик. Но Лаура не обращала внимания ни на что, занятая своими планами.
Она свернула в переулок, который вел к ее дому. Она была одной из восьми жильцов этого древнего здания. Двадцать лет назад здесь была фабрика роялей, а теперь – просто бесформенный дом, напоминающий пещеру. Его жители вынуждены были мириться с пылью, но это компенсировалось простором и прекрасным освещением их квартир, из окон которых к тому же открывался великолепный вид на реку Гудзон. Лауре нравилась царившая здесь атмосфера, она чувствовала удивительную легкость и решимость начать новую жизнь, не боясь запачкать своих рук.
Посреди переулка стоял старый помятый «седан», и ей пришлось обойти его, чтобы подойти к своей двери. Неровный тротуар покрывали лужи, образованные тающим снегом, и ей пришлось переступать осторожно, чтобы не промочить ноги. Ключи уже были у нее в руках.
Она была до того занята мыслями о своих делах, что случившееся в следующую минуту захватило ее врасплох. Позднее она проклинала себя за то, что была недостаточно осторожна.
Она пыталась аккуратно обойти «седан», но в это время передняя дверь машины отворилась и чья-то могучая рука схватила ее и втащила внутрь на широкое переднее сиденье, не дав ей и закричать.
Дверь закрылась. Ее рот был зажат чьей-то рукой. Лаура вырывалась, безуспешно пытаясь позвать на помощь. Портфель и сумочка для фотоаппарата остались лежать на мокром снегу.
Она не могла точно сказать, как определила, что это был Тим. Он был в свитере; она чувствовала прикосновение шерсти к своей щеке. От него веяло чем-то странным, даже диким. Это был не тот Тим, которого она помнила; но все же она знала, что это был он.
Ее старания были бесполезны, потому что никто в переулке не мог услышать ее, тем более, что двери машины были заперты. Но от этого она еще неистовей пыталась освободиться. Ее вдруг охватила злость на него за то, что он так бессовестно вторгся в ее жизнь. Она колотила ногами по щитку, пыталась укусить его за руку, молотила его кулаками.
Но он был слишком силен. Схватив обе ее руки одной своей, он другой запихнул кляп ей в рот. Затем он обвязал ее голову носовым платком. Его проворство произвело на нее впечатление, но не удивило. Его всегда отличала сноровка.
Несмотря на ее сопротивление, он сумел связать ее запястья спереди. Затем он привязал их к дверной ручке с ее стороны. Он наклонился, чтобы связать ее ноги, и прикрепил их к чему-то наподобие металлической рейки под сиденьем. К чему точно, она не видела.
Он уложил ее так, чтобы не было видно снаружи. Она беспомощно смотрела в окно, но ничего не видела, кроме крыши своего дома да мокрого снега, который падал с темного неба. Она услышала, как Тим вышел из машины, чтобы поднять ее упавшие портфель и сумочку для фотоаппарата. Он бросил все это на заднее сиденье, включил двигатель, и машина медленно двинулась вдоль переулка.
Лаура в первый раз взглянула на своего похитителя. Красивые черты его знакомого лица были отмечены выражением, которого она никогда раньше не видела. Несмотря на холодную решимость в его глазах, она почувствовала, что им владело что-то, не подчинявшееся его воле.
Он вел машину осторожно. Они ехали по улицам города, освещенным тусклыми фонарями. Вскоре они достигли, как догадалась Лаура, ФДР-драйв. По ориентирам, которые были видны ей из окна, она поняла, что они ехали в северном направлении, в сторону Гарлема и Бронкса.
Прибавив скорость, Тим заговорил.
– Не бойся, – сказал он неторопливо тихим голосом. – Ты в безопасности.
Лаура не могла ответить ему, потому что во рту у нее была тряпка.
Последовала минутная пауза. Похоже, он обдумывал, что сказать дальше. Затем кивнул и начал говорить.
– Я хорошо обдумал все, – сказал он, поглядывая и на дорогу, и в зеркало заднего вида. – И, Лаура, честно говоря, я не думаю, что ты сама до конца понимаешь, что ты наделала.