Да, в соответствующее время Хэл придет к Тесс со своим одиночеством, своими потребностями и надеждами. И Тесс обнимет его. Но он обратится к Тесс не из явной целесообразности, а зная, что ее привязанность идет из глубин печального юного сердца.
Такую возможность Тесс не принимала в расчет, когда завлекала Хэла впервые. Выдуманная ею душевная, грустная миссис Уинтроп Бонд, образ которой был вызван к жизни улыбкой Хэла, стала почему-то реальной женщиной, любившей его со всей силой страсти.
Это был необычный поворот событий, за которым Тесс наблюдала с беспристрастным восхищением. Она принимала разные облики в свое время, но до сих пор ни один из них не захватывал ее жизнь целиком, не становился таким реальным и самостоятельным.
В самом деле, эта Бесс Бонд, с ее материнским покровительством и горячей преданностью Хэлу, может завоевать его сердце так, как Тесс, холодная и пустая охотница, не смогла бы никогда. Это обстоятельство вызывало размышления и некоторое беспокойство.
Но было и большее. Тесс не сомневалась в своей способности осуществить планы в отношении Хэла. Она никогда не испытывала ужаса перед проблемами в жизни, и даже перспектива выйти замуж за Хэла, войти в Белый дом первой леди не пугала ее. Она была рождена для успеха, ничего не боялась и не остановилась бы ни перед чем.
Нет, Тесс не боялась ни действия, ни риска.
Единственное, что ее останавливало, это странное волнение в сердце, возникавшее при мысли о Хэле.
С ужасной силой проявилось оно той ночью, когда Сибил с жестоким инстинктом убийцы внедрила свою мысль в ее сознание. С тех пор эта мысль продолжала мучить ее, медленно растравляя нанесенную рану.
Он никогда не заботился ни о ком из них.
Кроме одной…
Была ли любовь Тесс к Хэлу потенциальной энергией особого рода, которая помогла ей сыграть роль Бесс более достоверно? Или она была введена в действие одним ударом – спокойными и торжествующими словами Сибил?
Этого она не знала.
Размышляя над словами Сибил, она вспоминала свою первую близость с Хэлом и все их встречи потом и постоянно наталкивалась на странность его поведения: отдаваясь ей физически, он как будто отсутствовал душою, сохраняя дистанцию между собой и ею даже в разгар ласк. Это доказывало правоту Сибил.
Кто же из них?
Одна половина души Тесс хотела, чтобы кто-нибудь в мире дал ей ответ. А другая – не хотела его знать. Такое знание погубило бы ее.
Женщина может отвадить мужчину от чего угодно. Но изгнать из его сердца образ другой женщины – это совсем иное дело. Эта болезнь неизлечима. Успешная хирургия убьет его.
Насколько Тесс была уверена, что сможет сделать его своим мужем, настолько она понимала, что никогда не завладеет им целиком. С каждым днем она любила Хэла все больше. Холодная пустота, сохранявшаяся в отдаленных уголках ее души еще несколько месяцев назад, до роковых слов Сибил, теперь заполнилась запретным теплом Хэла. Муки сомнений становились все болезненней с каждой новой лаской.
Кто же из них?
Тесс была новичком в любви, начинавшейся со страданий. Поэтому ее удивление перед своим чувством было равным страху перед истинными чувствами Хэла. Все больше и больше она жила только для него. Ее внутренние сомнения стали бедствием, отравляющим жизнь. И когда она праздновала свою победу в Палате Сената, то слишком хорошо знала, что ее душевные страдания превосходят радость победы.
Кто же из них?
Слова Сибил были дурным предзнаменованием. Они звучали постоянно. Куда бы она ни шла в своей жизни, она должна идти вместе с Хэлом. И эти слова будут сопровождать ее.
Кто же из них?
Сибил сидела на краю постели в комнате, которую она снимала в дорогом отеле в верхней части города. Работал телевизор. С экрана на нее смотрело красивое лицо ее брата. Шла трансляция из Капитолия, где в комнате прессы Хэл отвечал на вопросы журналистов о своей ошеломительной победе над Эмори Боузом и торжественном посвящении в должность в Сенате.
Один из репортеров только что задал важный вопрос. Что означает для Ланкастера перспектива карьеры в Сенате? Лицо Хэла стало серьезным.
– Сегодня важное начало для меня, – ответил он. – Но это также начало для всех нас. Будущее простирается впереди, маня нас к себе. Но будущее – враждебная страна. Оно не отвечает сегодняшним правилам. В нем будут жить новые люди, люди, не разделяющие наших сегодняшних увлечений, наших старых привычек, наших страхов. Наши дети и внуки будут этими людьми.