Она вскочила в лифт, нажала кнопку В2 и, задыхаясь, ожидала, когда двери медленно закроются.
Когда двери лифта вновь открылись, она увидела перед собой незнакомый коридор. Не было ни одного знака или указателя, направляющих к бассейну.
Она повернула налево и побежала по коридору, завернула за угол и уперлась прямо в складское помещение. Проклиная свое невезение, она хотела возвратиться назад. Охранник, привлеченный звуками ее шагов, внезапно возник перед ней. Это был молодой негр, чуть старше двадцати лет. Он был поражен, увидев ее.
– Где плавательный бассейн? – спросила она. Он колебался, глядя на нее с сомнением.
– Я миссис Ланкастер, – сказала она. – Там мой муж.
Сенатор Ланкастер. Я обязана найти его немедленно. Это срочно. Пожалуйста, пойдемте со мной. Быстро!
Охранник медленно повернул налево. Она схватила его за руку, будучи и ведущей и ведомой одновременно. Поддавшись ее страшной настойчивости, охранник быстро побежал по коридору. Она бежала с ним, делая три шага там, где ему хватало двух, ее дыхание стало прерывистым, прическа сбилась набок. Что-то подсказывало ей, что между ней и Хэлом возникло нечто помимо пространства и времени. Это была опасность, страшная и невероятная.
Как неловкая пара танцоров-комиков, Тесс и охранник бежали вперед по коридору; глубоко в недрах учреждения, где готовятся законы; нелепо связанные вместе тревогой, которую никто из них не мог выразить.
В конце коридора они завернули за угол в холл, на стене которого висела табличка «РАЗДЕВАЛКА».
– Быстрее, – сказала она, когда охранник начал вытягивать свои ключи.
Она увидела револьвер на его ремне.
– Мэм, вы не можете войти туда, – начал он.
– Тогда ты войди! Но быстро! – Она глянула ему прямо в глаза так дико, что он тут же отпер замок и открыл дверь.
Она наблюдала, как он вошел вовнутрь. Он не закрыл дверь, и она последовала за ним.
Раздевалка была пуста. Когда она пробегала ее, послышался шум, незнакомое эхо, почти мистическое в этой пустоте. Печальный звук…
Тесс схватилась за грудь. Душа, казалось, отлетела от нее, ее сердце перестало биться. Слишком поздно она поняла, чего же страшилась все это время. Охранник исчез за стеной, револьвер был зажат в его руке. Уже чувствуя, что земля засасывает ее, Тесс рванулась к Хэлу.
XXVII
20:25
Тим увидел Ланкастера, отдыхавшего в середине глубокой части бассейна. Несмотря на разгладившую его волосы и стекающую по лицу воду, Ланкастер был легко узнаваем. Его особенная выразительность была неповторима. Он не знал, кто такой Тим, что произошло и почему он здесь. Теперь Тим пытался передать все, что он чувствовал и кем был в своих глазах, глядя вниз на человека, остановившегося посреди бассейна. Ему было необходимо получить знак признания, установить этот особый вид контакта между людьми, перед тем как отправить незнакомца к его судьбе. Он поднял револьвер.
Ланкастер выглядел напряженным в это мгновение. Но затем, к удивлению Тима, какое-то благородное выражение появилось в его темных глазах, и теперь он выглядел почти понимающим, его руки двигались в воде. В его взгляде сквозило одобрение, и это успокоило Тима.
Но нет, подумал он. Это дьявольская работа. Я выгляжу человеком, уничтожающим Лауру, человеком, разрушающим собственную жизнь, ворующим своего ребенка.
Тим ожесточил себя. Он направил ствол и взглянул прямо в эти мягкие темные глаза. Долю секунды ему казалось, что он смотрит прямо в глаза Лауры, и это как будто лишало его силы.
Но затем он понял, что он и его жертва контактируют, после всего, как мужчина с мужчиной, с уважением, с обоюдным пониманием происходящего и его причин. Это было как на войне, где он и его гордый враг держат друг друга на прицеле.
Они были объединены судьбой, которую не выбирали, судьбой, доставшейся им – двум людям с одинаковой плотью и одинаковой душой.
Два человека встретились благодаря одной женщине и из-за нее уничтожат друг друга.
Он удивленно подумал: любил ли Ланкастер ее так же, как самого себя? Он был наслышан о ланкастеровском шарме и о его победах. Как бы то ни было, Лаура выбрала его. И это не может не иметь значения.
Эти темные глаза были вместилищем любви. Тим видел это, а увидев, почувствовал возвращение силы.
Тим выстрелил.
Хэл видел вспышку выстрела и почувствовал поразивший его удар до того, как услышал эхо выстрела. Его руки стали двигаться медленнее. Он был ранен в плечо. Горечь и чувство удивления охватили его. Безмолвный удар, без боли, без борьбы. Земля как будто отвергала его, закрываясь и скрывая от него жизнь внутри себя.
Вторая пуля попала в середину груди и развернула его в воде. Лицо незнакомца исчезло.
Некоторое время Хэл не видел ничего. Затем глубокое пространство воды вознеслось перед ним, за ним стала приближаться красная стена, двигаясь на него со странной торжественностью, все выше и выше.
Ему казалось, что он слышит много звуков. Другой выстрел, женский крик. Но все, что он видел, было голубым океаном и красной волной, приближающейся к нему, чтобы заключить его в свои объятия, унести его вдаль, к чему-то торжественному и родственному, чему-то из самых глубоких закоулков памяти и самых удаленных горизонтов будущего.
Глубокий вздох издал Хэл, уходя под воду. Это, значит, происходило там, куда шел он все эти годы. Это была сердцевина лабиринта, свет в конце туннеля.
Хэл улыбнулся, так как пришел Стюарт и взял его за руку, освещенный солнцем Бог юности Стюарт.
Давай, быстрее. Предки ждут тебя.
Улыбка Стюарта сверкнула особенно ярко, ибо жизнь больше не нуждалась в освещении. Это была улыбка, полная удовлетворенности и необычайно доброго юмора.
Как удар судьбы, нанесенный им, был большой шуткой над ними, – и свет в конце туннеля тоже был шуткой, означавшей, что в конце сделано все хорошо и, вообще говоря, оказалось не так мучительно трудно. Пока краснота распространялась в воде и за спиной Хэла, он чувствовал крошечные руки Сибил в своих руках и встретился со Стюартом в этой лазури, протянувшейся ни вверх и ни вниз – а просто вдаль.
Глаза Сибил смеялись тоже – не в той зловеще горькой улыбке, затемнявшей ее лицо в пять лет и сохранившейся до конца ее недолгой жизни, – а в милой и чистой улыбке ее самого раннего детства, незлой и любящей улыбке, даже сейчас вспыхнувшей в глазах Стюарта.
Скажи «прощай», принц Хэл…
Слова были теперь не обвинением, а приветствием, шептавшимся как пароль для входа на территорию, куда он стремился, куда они все пришли вместе.
Он мог по-прежнему слышать выстрелы, неистовые женские крики и эхо, доносящееся как будто из бесконечности. Он повернулся, его руки слабо задвигались в свежей голубой воде, он хотел взглянуть сквозь воду на неопределенные формы наверху.
Ему казалось, что он видит тревожное плачущее лицо Бесс, склонившееся над ним, ее жалобный взгляд, полный невыносимой боли и потерянности.
Но нет. Он ошибался. Красная стена под водой закрывала все собой и постепенно наполняла его. Бесс не было здесь. Увиденное им лицо было лицом Лауры. И оно не было несчастным – Лаура смеялась, пряча свои руки, призывая его своими полными любви темными глазами.
Иди сюда, красавчик.
Ее лицо выглядело теплым, добрым, бесконечно счастливым. Оно пришло из того тайного момента, когда они оба мечтали, чтобы их любовь помогла открыть им дверь в другой мир, где они могли бы остаться одни. И сейчас, как будто награждая его за все эти прожитые им ужасные годы, она манила его пройти в эту дверь вместе с ней, И теперь ничего не было в прошлом – все было в будущем.
Сколь близоруки люди, подумал Хэл. Они изнывают по тому, что за пределами понимания, что ожидает их там, вне поля зрения человека.
Он знал теперь, что может остаться с ней окончательно, И только это было важно. Ее взгляд пронзил его, говоря ему, каким дураком он был все эти годы, отказавшись от нее, которая все это время продолжала принадлежать ему. И всегда будет принадлежать ему.