После короткого катания по бетонному полу бойцы разошлись в разные углы, Еж устремился на дрыща, то ли с разбега хотел засандалить ногой в живот, то ли удар с разворота – непонятно, запнулся на ровном месте и напоролся точнехонько мордой на кулак! На секунду повисла тишина, а затем разгневанные проигрышем зрители стали трясти решетки, чтобы самолично распечатать для безуспешно пытающегося подняться с пола Ежа свежий бочонок звездюлей. Включилась охрана ринга, и всех разогнали дубинками.
Макс порадовался, что не сделал ставки на бой, один хрен он бы не собирался ставить на залетного дрыща и сто процентов проиграл бы. И заодно решил провентилировать идею: а не крысятничает ли под носом Короля господин Еж? Такое спускать нельзя.
Вернувшись обратно на станцию, прислушиваясь попутно, о чем говорят люди, а говорили в основном про бой, Макс дошел до брезентовой палатки над которой красовалась странная масляная лампа на семь огоньков и здоровенный, явно под мутанта сшитый, башмак. Макс постучал, откинул полог и вошел, в нос тут же ударил тяжелый дух дубленой кожи, нестиранных носков, воска и топленого жира.
– Здравствуйте, Соломон Моисеевич.
– И вам не хворать, Максим, – старик с абсолютно белой головой поднял взгляд за толстыми стеклами очков на гостя. – Как ваше здоровье, как дела у вашей девочки?
– Да все в порядке…
– Может, чаю? – предложил старик, умудряясь одновременно прошивать чей-то ботинок закрепленный на колодке и говорить.
– Не, мы тут праздновали… не стоит.
– Аа-а, понимаю, сам был молод. Давно. Но вы не пришли к старику просто так, верно? – хитро прищурился дед, проталкивая толстую нитку через три слоя свиной кожи и поддевая петлю шилом.
– Есть такое. Про бой слышали?
– Такому старику, как я, только и остается как слушать, что говорят другие.
– Есть мнение, что Сашка Еж лег. Можете разузнать?
– Молодой человек, если старый одессит что и может, так это разузнать, – лукаво усмехнулся башмачник, ловко скрутив хитрый узел и сплавив концы толстой капроновой нити над свечой, – я отправлю к вам Изю.
Максим вышел от башмачника уверенный, что старик не подведет, ведь Соломон Моисеевич не только лучший башмачник, но и тот еще шпион со своей миниармией из сирот и беспризорников, которых он подбирает и воспитывает как своих детей.
Насвистывая мотивчик блатной песенки, Адвокат уверенно направился к заведению с размалеванной вывеской на входе «Бар у Мойши».
Заведение, конечно, так себе. Уже с порога бар встретил Максима ядреной смесью свежего перегара и несвежей блевоты. Источник последней, кстати, лежал в собственной луже чуть в стороне от выхода и счастливо пускал ртом пузыри на каждом выдохе. Белявский скривился, смерил взглядом вышибал – братьев Щербатого и Молотка, подпиравших стены чуть поодаль, и шагнул к распиленной повдоль лакированной дверце шифоньера, заменявшей барную стойку.
Даже по меркам метро здесь было темно, и пара масляных ламп, чадящих и плюющихся искрами под самым потолком, проблемы не решали. Народу собралось немного, трое явно не местных типов, воровато поглядывая на Максима, о чем-то перешептывались, зачерпывая ложками из стоящей посреди стола сковородки, самый тощий из них при этом громко чавкал. Остальные четыре столика – катушки от кабеля – сиротливо ютились в дальнем углу.
– Ой-вэй, Максимчик, я-таки гад вас лицезгеть! – коверкая слова, бармен, и по совместительству хозяин гадюшника, поправив безрукавку, придвинулся к стойке. – Вам таки налить? За счот заведения естестгвенно. И, кстати, таки имею до вас – почти начальника – дело. Вас интегесует?
Перед Максимом из воздуха появился граненый почти чистый, но отколотый с одного боку, стакан, наполненный чем-то желтовато-мутным едва ли на донышке – тараканам на опохмел и то не хватит. Перебивая окружающую вонь, в нос остро пахнуло грибной сивухой.
Этот бар Адвокат откровенно не любил, и дело вовсе не в том, что место уж больно мутное – пьяных здесь частенько обирали, и ходили слухи, что обирали насмерть, – и не из-за того, что эта рыгаловка самая дешевая из всех дешевых, так как и без того дурное пойло разбавляли безбожно. Нет. Просто хозяин был полнейшей гнидой. И сейчас, делая вид, будто Максим пришел за просто так, эта сволочь, косящая под еврея, как всегда ломает комедию вместо того, чтобы просто заплатить.
– Мойша, патроны гони. Король не любит должников.