Мертвого Била, однако, там не было...
— Сдается мне, товарищ старший лейтенант, что это тот самый ковер, что в розыске числится, Из квартиры того профессора, который в круглом доме живет.
— Никаких профессоров не знаем, старшой,— заголосили мужики в куртках,— мы его по случаю сейчас купили, на улице, у одной бабы, то есть дамы. Может, она и есть профессорская жена?
— Я те покажу «профессорскую», Потапов,— лениво отозвался толстый старший лейтенант.— С каких это пор продажу ковров открыли прямо на улицах, это те не торговля луком или редиской. Ты уже за ©дин коврик свой срок отпахал, Потапов. Меня не проведешь, я на своем участке всех судимых знаю. Ну, пошли в отделение.
«Вот дура, кретинка. Ну чего от меня можно ждать нормальному человеку? Кешка — и тот лучше соображает. Слава Богу, никто на меня внимания не обратил, а участковый этот меня в лицо не знает. Я же здесь не прописана». Ника подошла к палатке: очереди больше не существовало, яиц тоже. Она медленно побрела к дому...
— Ну мамочка, где ты пропала? Мы тебя с бабушкой ждем и ждём!
Ника обняла Кешку и закружила по комнате.
— Здравствуйте, Елизавета Ивановна, спасибо за Кешку. Я за яйцами в очереди стояла, не досталось,— несколько модифицировала ситуацию Ника.
— Вот что я скажу тебе, Никуша. Мальчика надо учить музыке. У него абсолютный слух, явные способности,— говорила свекровь, вытаскивая из сумки Кеш-кины манатки, сложенные аккуратненькими стопками,— только направлены не в то русло.— Елизавета поджала губы.— Надо подумать об инструменте. Можно взять в кредит, я приму посильное участие. Ты ведь хочешь учиться музыке, Кета?
— Да! На трубе! Знаешь, такая, большая-большая труба, прямо огромная, я в цирке видел! Золотая!
Денег у Ники не было ни на пианино — даже в кредит,— ни на уроки музыки. Осталось немного, чтобы хватило выкупить продукты по талонам за август. Но она согласилась:
— Надо подумать. Давайте чай пить, Елизавета Ивановна. У меня от гостей вкусный кекс остался.
— Нет, спасибо, Никуша. Поеду.
Бывшая свекровь поцеловала внука, увернувшегося от ее объятий, погладила бывшую невестку по голове и вздохнув ушла. Ника знала, что Елизавета не может примириться с разводом сына и не оставляет попыток восстановить семью.
— Ну, расскажи, что вы с папой делали.
Ника притянула к себе Кешку.
— Мы пели и даже танцевали.
— Пели?! — У Ники зародились кое-какие подозрения насчет неправильного русла развития музыкальных способностей сына.
— Да, мама! Послушай, какие смешные песенки: эх, хвост, чешуя, не поймал я ничего!
— Что-о-о?!
— Почему ты сделала такие страшные глазки, мамочка? Это же хорошая песенка — дядя ловил рыбку и ничего и не поймал! А один раз — вот послушай.
И Кешка запел сдавленным голосом, явно подражая оригиналу:
А тут случайно я крючком поймал русалку!
Я это помню, это было как вчера!
Крючок я бросил, бросил леску, бросил палку,