— Очень даже неплохой момент, — сказал Марчелло. — Познакомлю тебя с Деткой Диззи. Она будет здесь… Как у тебя со временем?
— На целый день чиф отпустил, чтоб я склад твой обшарил.
— Тогда порядок. Пошли в пакгауз, займемся делом. А Диззи я позвоню сейчас. Часа нам хватит?
— На тебя или на Диззи? — ухмыльнулся Свирьин.
— Прежде всего — бизнес, — назидательно сказал шипчандлер и поднял вверх палец. — Золотое правило истинного джентльмена. Итак, я приглашаю Диззи…
Когда они шли вдоль полок, заставленных всевозможной всячиной из судового снабжения и поднимавшихся ярусами на высоту трехэтажного дома, Марчелло сказал Аполлону:
— Все твои фотоаппараты разошлись по хорошей цене. Икру привез? Давай побольше икры.
— Красной или черной?
— Можно и зеленую с голубой полоской, — Марчелло хлопнул Свирьина по плечу, и оба они захохотали.
— Хороший ты парень, Аполло, — прочувственно произнес Пазолини. — Одно мне в тебе не нравится: мало берешь товара. Размаха в тебе американского нет.
— У нас в России по этой части не размахнешься, — махнул подшкипер. — И потом, надо всегда помнить, что жадность фраера сгубила. Этим и держусь… Иначе б давно попался.
— Джинсы возьмешь?
— Возьму… У нас пока все обещают собственными завалить. Появляются неплохие, «Тверь» называются, калининские, не хуже штатовских, но только и они дефицит. Серебряные цепочки с «зодиаком» идут неплохо.
— Значит джинсы, week panties — недельные трусики, кроссовки, шмотки — стиль «сафари», ковры…
— Извиняюсь, Марч… Ковры без надобности. Уценку у себя произвели: никто не берет, объелись.
— Кассеты с порнофильмами возьмешь?
— Дело новое… Спрос уже имеется, но клиентура тайная. Десяточек на пробу возьму. Как сюжетики?
— Бог с тобой, Аполло, — расплылся в улыбке Пазолини. — Найти сюжет в половом акте? Все старо, как мир… Фокусы, о которых знали в Древнем Египте и Вечном Городе. Но повороты имеются забавные. Пошли в кабинет, покажу тебе кое-что.
В каюте Марчелло достал из шкафа аппарат, который мог проектировать пленку на стену или демонстрировать содержание видеокассеты для индивидуального зрителя через окуляры.
— Взгляни-ка сюда, Аполло, — сказал шипчандлер и включил аппарат.
Свирьин криво улыбнулся, ему было несколько неловко, затем с готовностью приник к окулярам.
Несколько минут он молча, посапывая и иногда со всхлипом втягивая воздух, любовался перипетиями увиденного. В это время в дверях показалась Детка Диззи, молоденькая еще, но уже достаточно опытная девица из особого «прокатного бюро» синьоры Сильвии Лауретано, содержавшей помимо «контакт-кафе» специальную команду девочек «на вызов».
Аполлон Борисович даже ухом не повел, так увлекла его порнографическая лента.
— Аполло! — позвал его Пазолини, но Свирьин досадливо отмахнулся, и тогда Марчелло хлопнул его по заду.
— Плюнь ты на целлулоидных красавиц, — сказал шипчандлер. — К нам пришла живая, во плоти и крови, несравненная Детка Диззи. Знакомьтесь с дамой, сэр!
Подшкипер увидел девицу, и с готовностью шагнул к ней навстречу.
«Вот это кадр! — восхищенно подумал он. — Истинная секс-бомба. На уровне мировых стандартов…»
— На каком языке она говорит? — спросил он у Пазолини.
— На языке любви, — ответил Марчелло.
XXI
Андрей Балашев сидел в радиорубке спасательного судна «Мурманец» и, улыбаясь, нежно разговаривал с Ириной… через эфир… Он с удивительной легкостью, с которой ему еще не приходилось работать, гонял влево-вправо ключ-«пилу», и каждое замыкание-размыкание рождало электрический сигнал, который вместе с другими знаками азбуки Морзе срывался с судовой антенны и тут же возникал в наушниках Ирины Мордвиненко, сидящей в зале радиоцентра за сотни миль от бороздящего океан спасательного корабля.
Радист понимал, что нельзя так долго вести в эфире частные разговоры, да еще явно любовного содержания, он чувствовал, что их диалог давно уже засекли, но только никак не мог удержаться и все говорил, говорил о своей любви Ирине на телеграфном языке…
Андрей был так увлечен беседой, что не заметил, как отворилась дверь в рубку. Он только почувствовал: потянуло холодом по ногам, как никак, а вокруг Северная Атлантика, банка Флемиш-Кап на траверзе. Андрей, не снимая пальцев с ключа, крикнул: «Дверь закрывайте!», затем поднял глаза и увидел, что в радиорубке стоит… скелет.
Скелет ласково улыбался Андрею Балашеву.
Радист никогда бы не смог объяснить, почему он решил, что скелет улыбается ласково, но ему казалось, что это именно так.