— Мне нужна услуга.
— И я полагаю, что эта услуга как-то связана с тем, на что ты продолжаешь пялиться, — я указала на почту.
Джаспер кивнул, вытаскивая квадратную открытку из стопки.
— Мне нужно поехать на свадьбу в конце июня. Поезжай со мной.
— В качестве твоей жены?
— В качестве моей жены.
От того, как понизился его голос, низкий и сиплый, по моим плечам пробежала дрожь.
— А после свадьбы?
— Мы разведемся.
Разведемся. Аннулирования брака не будет. Эту ошибку не исправить.
— Я знаю, что ты хочешь, чтобы брак был аннулирован, — сказал он. — Но всегда существовала вероятность того, что нам придется развестись.
Мои плечи опустились.
— Я знаю.
— Я возьму вину на себя, — сказал он. — Ты можешь сказать всему миру, что это была моя вина. Скажешь своей семье, что я был ужасным мужем. Скажешь, что я изменял или что-то в этом роде.
— Нет, — я скривила губы. Я не собиралась изображать Джаспера человеком, которым он не был. — Они возненавидят тебя за это. Фостер возненавидит тебя. Мы просто скажем им, что у нас ничего не вышло.
Джаспер сделал один шаг ко мне, затем остановился.
— Значит ли это, что ты согласна?
Неужели? У меня голова шла кругом.
Я зашла в кафе «Кофе у Иденов» за кофеином, чтобы прогнать головную боль. Не прошло и тридцати минут, как мы с Джаспером обсуждали фиктивный брак.
— Кто? — спросила я. — Чья свадьба?
Джаспер опустил взгляд и долго смотрел на свои ботинки. Затем поднял подбородок, и вся открытость, которая была в его темных глазах минуту назад, исчезла. Они казались закрытыми. Серьезными.
— Моей бывшей жены.
8. ДЖАСПЕР
В деревьях, окружавших хижину, был просвет. Диаметр его не превышал шести метров, но этого было достаточно, чтобы видеть сквозь хвою, сучья и размашистые ветви светящееся полуночное небо над головой.
Ветерок приносил с собой запах хвои. Дым от камина струйками выходил из трубы хижины. Вдалеке ухала сова, но в остальном было тихо. Мирно. Пусто.
Если бы я простоял здесь достаточно долго, задрав голову к небесам, может быть, звезды дали бы мне какой-нибудь совет? Сегодня вечером он бы мне не помешал.
Вскоре после того, как я вручил Элоизе приглашение на свадьбу, внимательно наблюдая, как она дважды прочитала его, она встала с дешевого складного стула и попросила отвезти ее обратно в город. Ей нужно было время, чтобы обдумать мое предложение.
Я отвез её домой, высадил на обочине, а затем наблюдал, как она достала из-под коврика ключ и проскользнула внутрь дома.
Это шло вразрез со всеми джентльменскими манерами, которые прививали мне родители, учителя и няни, — не проводить Элоизу до двери. Но, черт возьми, я себе не доверял.
Горячий, головокружительный трах не мог изменить того факта, что моя жизнь превратилась в полную катастрофу. У нас с Элоизой и так было достаточно проблем.
Вернувшись домой, я целый час просидел в Интернете, подыскивая новый столовый гарнитур. Карточный столик всегда был чем-то временным. До сегодняшнего дня меня это не беспокоило. Пока Элоиза не села на тот дешевый, хлипкий стул.
Она заслуживала лучшего.
В плане мебели.
В плане мужей.
О чем она думала? О чем я думал?
Чувство вины, которое, как я думал, исчезнет, если я раскрою наш секрет, только усилилось. Я проебался. Снова.
Элоиза назвала меня вором.
Она не ошиблась.
Рассказать об этом Фостеру и Талии, лишив ее шанса, возможно, было худшим, что я сделал за последние годы.
Не потому ли я подал идею остаться женатыми? Потому что я просто продолжал все портить?
Не то чтобы это была ужасная идея. Чем больше я думал о ней, тем больше в этом был смысл.
Могло ли это помочь Элоизе сохранить лицо в глазах ее семьи? Я был перед ней в долгу.
Фостер звонил мне ранее, но я переадресовал его на голосовую почту. Это сообщение я буду игнорировать до завтра.
Я разберусь с последствиями завтра.
Сегодня вечером я просто хотел побыть один. Посмотреть на звезды.
Вспышка света пробилась сквозь деревья. Фары. Очевидно, одиночество сегодня тоже не входило в мои планы. Вероятно, это был Фостер, который приехал, чтобы завести разговор, к которому я не был готов.
Я вздохнул, опуская взгляд и потирая слегка затекшую шею. Было слишком темно, чтобы разглядеть машину, которая свернула с Олдерсон-роуд. Поэтому я стоял на поляне, ожидая, пока она приблизится. Когда я различил очертания Subaru, мой пульс участился.
Элоиза.
Она припарковалась перед домиком и вылезла из машины. Свет фонарей на крыльце ласкал ее лицо, прогоняя тени. Она переоделась в черные брюки и мягкую голубую водолазку, которые были на ней ранее. На ее длинных, подтянутых ногах были темные леггинсы. Ее торс был прикрыт спортивной майкой, слишком тонкой для холодной ночи. А волосы были собраны в беспорядочный пучок.