Ты не знаешь девушек».
«Ты выглядишь обеспокоенной, дочка».
РЯДОМ С МАНЬЯКОМ ЛЮБАЯ ЖЕНЩИНА ВЫГЛЯДИТ ОБЕСПОКОЕННОЙ.
«Дочка?
Ты кому-нибудь доверяешь, вообще?»
Рыбак резко повернулся.
Улыбка у него чернозубая.
В ней что-то хищное.
«Первый закон девушки, рыбак.
Не доверяй рыбакам.
И следи за своей спиной».
«Твои слова не произвели на меня особого впечатления, дочка».
«Мои слова тебя не впечатлили, рыбак.
Но красота моя впечатлила тебя.
Взволновала тебя моя красота.
Я вижу…»
«Мы с тобой — две стороны, — рыбак двинулся к лодке.
Но я снова ткнула его багром.
Рыбак согнулся. — Дело в том, — рыбак прохрипел.
Выпучил глаза. — Ты заботишься только о себе».
«Забочусь о себе.
Только дурак это не поймет».
«Ты меня смутила, дочка».
«Не называй меня дочкой».
«Но ты мне, как дочь».
«Мы с тобой знакомы несколько минут.
И ты называешь меня дочкой».
ЧТОБЫ ПОНЯТЬ ЗА НЕСКОЛЬКО МИНУТ, НУЖНО ЖДАТЬ МНОГО ЛЕТ.
«Дочка, — рыбак засмеялся.
Смех его зловонный. — Да.
Я смущаюсь.
Я в недоумении.
Пытаюсь тебя удочерить.
Пытаюсь решить личный вопрос.
И не могу сдержаться».
«Ты хочешь меня удочерить.
Потом выдашь замуж.
Получишь за меня огромный выкуп.
Вот, в чем твоя отцовская доброта».
«Моя доброта не касается тебя», — рыбак выпалил.
Его глаза превратились в щелочки.
Мышь не проскочит в эти щелочки.
Рыбак беспомощно взмахнул руками.
«Ты…
Ты, дочка, сдаешься?»
«Посмотри на багор, рыбак.
Пока он у меня в руках.
Но может оказаться в тебе…»
«Ухожу!
Ухожу!! — рыбак поднял руки. — Но знай, красавица.
Я тебя все равно жду в дочки.
Пусть тебе даже исполнится двадцать лет».
«Ты себя переоцениваешь, рыбак», — я насмешливо произнесла.
Рыбак ушел в смятении.
Его плечи тряслись.
Я же залезла в лодку.
«Как управлять этим корытом? — я с ужасом смотрела на руль. — Как плыть?»
Я думала.
А лодка качнулась.
Волна подхватила ее.
«Да что же это делается? — я испугалась. — Дна моря не видно.
Ни дна мне, ни крыши. — Я бросила сеть в море. — Рыбку поймаю. — Сеть медленно опускалась.
Вскоре она скрылась из глаз. — Шайтан! — Я завопила. — Сеть утонула.
Надо было ее привязать как-нибудь».
Я разозлилась.
Ох, как я разозлилась.
Пришла в дом рыбака:
«Лжец!
Ты не сказал мне, что сеть нужно привязать к лодке.
Сеть утонула.
И лодкой не научил управлять».
«Дочка!
Ты же сказала, что ты все сама и сама!» — Рыбак с трудом удерживал наглую улыбку.
Держался, чтобы не расхохотаться.
Не удержался.
ПРИ ВЕЛИКИХ НЕЛЬЗЯ СМЕЯТЬСЯ, ОНИ ПОДУМАЮТ, ЧТО СМЕЮТСЯ НАД НИМИ.
«Тыыы! — я заскрежетала зубами. — Над кем смеешься?
Почему смеешься?
Надо мной смеешься?
Что смешного увидел во мне?»
«Душечка! — рыбак выставил вперед руки. — Ты — красавица!
НАД КРАСОТОЙ НЕ СМЕЮТСЯ».
«Оправдывайся больше, — я пробурчала. — Где твоя рыбацкая хижина?
По твоей вине я осталась голодная.
Без рыбы я по твоей вине».
«Я не виноват, — рыбак заблеял. — Ты сама у меня отобрала лодку.
Сеть мою забрала.