Первое его ясно
«Сашка, тебе пора в отпуск😡” высветилось сообщение в телеграмм. Последний месяц Ленка не успокаивается и примерно каждый день говорит мне про отпуск. Я стянула хирургическую шапочку с мыслью о том, что в общем-то она права — мне давно пора в отпуск. Подруга заметила, что сообщение я прочитала и тут же мой телефон завибрировал звонком:
— Судя по всему ты опять ночью умчалась на роды? Не твоя же смена
— но пациентка то моя… кстати, привет и почему ты не спишь?
— я редактирую биографию очередного блогера и пока варю кофе, решила напомнить тебе про отпуск, в очередной раз
— то есть меня ты ругаешь за ночные операции, а сама ночами опять берешь подработки? Справедливо, что уж там
Буквально услышала грустную улыбку подруги на том конце, а затем и тихое: «деньги всегда нужны». Мы поболтали ещё пару минут пока я меняла хирургичку обратно на пижаму, в которой я ночью примчалась в больницу. Думаю, что не найдется в нашем отделение врача, что не срывался ночью в пижаме на роды, но если со всеми это лишь случалось, то все мои пижамы известны всему отделению — я это делаю регулярно.
Подруга права — деньги нам двоим нужны всегда. Мы и познакомились в очередной попытке хоть немного заработать: я после второго курса меда совмещала смены санитаркой и официанткой, Лена перед первым курсом своего журфака, сразу после выпускного отправилась варить кофе и подавать круассаны. Так мы и провели лето, да и следующие восемь лет — в поддержке друг друга, жизни от зарплаты до зарплаты и постоянной заботе успевает ли другая отдыхать.
«А вот сейчас без шуток: ты когда была в отпуске»
«Прошлым летом))»
«ты про неделю у мамы в Брянске?! Классс»
Другой отпуск я просто не могла себе позволить, особенно сейчас: отдых на русском юге стоит как Мальдивы, а любой перелет это пара месяцев аренды квартиры. Моей зарплаты оперирующего врача-акушера хватает на аренду квартиры в Москве, кредит за машину, да помощь маме и бабушке, откладывать пока откровенно не получается, зато живу недалеко от больницы и могу ночью быстро добраться до пациенток.
Двое мальчишек и девочка случились со мной за последние двое суток. Оказавшись в машине, я закрыла глаза и включила любимого Бенни Гудмана, как-то так еще с начала ординатуры вышло — после эмоций и эйфории родов, я успокаиваюсь под классику джаза. Что уж там, я даже душ принимаю под джаз из колонки в ванной.
Проснулась я через сорок минут, из динамика все еще играл джаз, а в лобовое стекло било рассветное солнце. Короткий сон в машине, как и джаз, стали уже привычным делом, обычно после пробуждения, я решаю отправиться ли домой или доспать до начала смены на диване. До смены оставалось восемь часов, в принципе есть время не только на хороший душ, но и немного заняться кандидатской, иначе Борисовна меня убьет.
Борисовна досталась мне случайно, тоже во время очередной летней подработки, на этот раз в акушерском отделении. И пока я доучивалась, Мельник не только защитила докторскую, но и стала завотделением в одной из крупнейших государственных больниц Москвы. Уж не знаю почему опытный врач, на двадцать пять лет старше, решила взять меня под свое крыло, но мне действительно повезло. Шефство Анны Борисовны дало мне и часы в хирургии, и дополнительные смены, и путь к кандидатской, а иногда и вкусную котлету. Ее как и меня дома никто особо не ждал (правда у нее был лабрадор и, как она говорит, «муж с которым не о чем трахаться, но с Джой кто-то гулять должен»), сын айтишник уже лет девять жил то в Берлине, то в Амстердаме, а дочь решила стать художницей умотала учиться в Питер. Возможно, она усмотрела во мне наследника профессии, которым не стали ее дети, а может поняла, что я фактически одна и мне просто нужна помощь. Быть может просто узнала во мне себя: девочку из провинции, с одной мамой, которая пытается выжить в огромном городе и сложной профессии.
Восемь часов до смены. Я завела машину и выехала на Народного Ополчения, искренне не любила район Полежаевской, постоянно путалась в улицах с именами разных маршалов, но как-то так вышло, что тут была и наша 52-я больница и и ленкина работа в издательстве, обе мы и поселились в районе Октябрьских полей — поближе к работам и друг к другу. А вот августовскую Москву я обожала, особенно ранним утром: совершенно пустой город, дворники, еще теплое солнце и слегка ленивые светофоры. Дорога до дома занимала шестнадцать минут и шесть светофоров. На шестом я и услышала резкий звук тормозов, глубоко в своих мыслях о нелюбимом районе и любимом сезоне, я даже не заметила, что светофор загорелся красным, а в мой правый бок чуть не влетела другая машина. Очень агрессивного вида машина.