– Не вернешься, – посерьезнев, задумчиво протянул он. – Что так? Не нравится работа? Или, может быть, оплата?
– Нет-нет, что ты, – я замахала руками, – работа отличная, оплата еще лучше. Тут дела личные. Мне нужно прокатиться кое-куда, и я не уверена, что вернусь оттуда живой.
– Еще интересней, – всплеснул руками он.
Его живые черные глаза любопытно заблестели.
– И куда ж тебе вархалы понесли, если не секрет? Неужели решила сбежать от меня к Фаленгроссу?
– Секрет, – буркнула я. – Не могу сказать, честно.
– Ну, секрет, так секрет, – легко сдался Рушель. – Тебе отпускные выдать? Сколько надо?
– Да у меня есть деньги, – неуверенно промямлила я.
– Давай без этой излишней скромности. Как монашка на рынке. Двадцать пять златников хватит?
– Более чем. Спасибо, Рушель.
– Пожалуйста, – проворчал он, высыпая на стол деньги. – Надеюсь через месяц увидеть тебя здесь.
Я выдавила из себя улыбку и набила золотом кошелек.
– Спасибо еще раз. Свидимся.
– Свидимся, свидимся. Не раскисай, – проворчал Рушель и снова взялся за перо.
Я вышла в коридор, закрыла за собой дверь и медленно выдохнула. Осталось попрощаться с Харисом и Джули. Все-таки мы вместе во всяком дерьме поварились, некрасиво получится.
С Харисом я встретилась на заднем дворе. Он как раз откуда-то вернулся в самом лучшем расположении духа. Шел к столовой, широко размахивая руками, и напевал песню.
– О, Ания, – радостно воскликнул он. – Очень удачно. У меня для тебя письмо.
– Какое еще письмо? – удивилась я.
– Не знаю, днем принес пацан какой-то. Сказал передать тебе.
Он вынул из-за пазухи помятый конверт и протянул мне. Я повертела письмо и, не найдя никаких записей, сунула в карман.
– Ты чего, кстати, через бордель заходила? Калитка открыта вроде.
– К Рушелю заходила, – чувствуя подступающее волнение, негромко ответила я.
– Че тебе у него надо было? – нахмурился Харис, заходя в столовую.
На мое счастье там было пусто. Проворные поварята убирали остатки ужина. Мы присели на лавку с краю, Харис выхватил с чьей-то тарелки кусок ветчины, отрезал от нее на весу приличный шмат и закинул в рот.
– Будешь? – с забитым ртом спросил он, отрезая еще одни кусок.
– Нет, – я поморщилась.
– Так ты зачем к Рушелю ходила? – вернулся к разговору он. – Тайное задание?
– Куда там, – я отмахнулась. – Мне уехать надо, ходила его предупредить.
– Уехать? – удивленно протянул он. – Куда это?
– Не могу сказать. По одному личному делу.
– О, как, – пробурчал он и похабно усмехнулся. – По личному делу. И надолго твое «личное дело» затянется?
– Не знаю точно. Может так получится, что я вообще не вернусь.
Харис перестал жевать и очень серьезно посмотрел на меня.
– Я хотела тебе попросить, – продолжила я. – Я немного накопила денег и не хочу везти их все с собой. Можно я их оставлю у тебя? А если… не вернусь, ты их можешь потратить на свое усмотрение.
– Так говоришь, как будто помирать собралась, – нахмурившись, заметил он. – В какую очередную жопу вархала ты залезла?
– Ну, я заключила одну сделку, – туманно ответила я. – И я не знаю точно, чем все это закончится. Могу и не вернуться оттуда.
Внутренне я удивилась насколько спокойно я начала говорить и думать о собственной смерти. Как будто это было нечто хоть и досадное, но привычное и обыденное, как нежданный дождь или прокисший торн.
– Так давай я с тобой поеду, – простодушно предложил Харис. – Поделим пятьдесят на пятьдесят.
– Нет, я должна ехать туда одна, – покачала головой я.
– Ладно, шестьдесят на сорок, – протянул он.
– Харис, я, правда, должна быть одна.
– Ания, жадность – страшный порок, – назидательно заметил он. – А жадничать с друзьями… это вообще… беспредел. Но ради тебя я готов. Семьдесят на тридцать.
– Харис, там не будет добычи, – перебила его я. – Вернее, она, возможно, будет, но ее не поделишь. К тому же, как Рушель без тебя обойдется. Все ж сразу полетит в… тартарары.
– Ладно, одна так одна, – обиженно проворчал Харис. – Хотел по-дружески помочь, ну ладно. Когда выезжаешь?
– Дня через два-три.
– Значит, еще есть время передумать. Скажешь, если что.
– Ладно. Спасибо.
– Не за что, – он пожал плечами и отрезал еще ветчины.
Я вернулась в свою комнату и в замешательстве остановилась на пороге. Все здесь казалось таким родным и привычным. Я себе уже с трудом представляла, что такое нормальный душ и чистое постельное. Воспоминания о комфортном быте стерлись и затерялись. Я присела на кровать и подперла кулаком щеку.